— Хороша у них танцовщица, правда, Дмитрий Степанович? Ловкая такая девка! Ишь, выплясывает на канате! И как только не боится? С такой высоты вниз, не дай бог, рухнешь, так, поди, и костей не соберешь. А ей хоть бы что, только веерочками машет. — Василий не отрываясь смотрел на мисс Бетси и время от времени невольно вскрикивал, когда казалось, что девушка может потерять равновесие.
Музыка вдруг стихла. Бетси в полной тишине выполняла наиболее сложные трюки на середине каната. Зрители, затаив дыхание, следили за каждым ее движением.
— Allez! — вдруг отчаянно выкрикнула в высоте девушка, перекувырнулась и повисла, раскачиваясь вниз головой над ареной.
Весь цирк как один человек ахнул и шумно выдохнул. Бетси, подтянувшись, снова встала на ноги и дотанцевала на канате свой вальс с веерами.
Музыканты заиграли бешеный галоп, а Бетси, спустившись вниз, уже раскланивалась на арене под сумасшедшие аплодисменты.
— Ой, ловка девка! — восхищенно крикнул Вася, отбивая ладони. — Ничего не скажешь, этак-то не всякая сможет!
Дмитрий подозвал торговку с корзиной цветов, стоящую в проходе, сунул ей деньги и свою визитную карточку и велел отнести все цветы мисс Бетси. Торговка, вне себя от радости, что удалось разом продать весь товар, начавший было увядать на жаре, сломя голову понеслась исполнять поручение судебного следователя.
Выступление борцов, которого так жаждала демьяновская публика, ожидалось во втором отделении. Колычев подумал было: а стоит ли оставаться в цирке и смотреть эту борьбу по римско-французским правилам? Дмитрий никогда особо не любил наблюдать выступления борцов, да к тому же после номера Бетси никаких новых впечатлений ему уже не хотелось.
Но уйти с представления и обидеть артистов было неловко. Колычев терпеливо дождался, пока один из борцов, коротконогий, приземистый, с бычьей шеей, которая ровно, без всяких изгибов переходила в плечи, уложил на лопатки своего противника, более молодого, стройного и изящного и потому пользовавшегося у зрителей, особенно у дам, явно большей симпатией.
Исход поединка оставил Дмитрия равнодушным. Колычев даже в самые драматические моменты отвлекался, снова и снова представляя себе тоненькую девушку на канате под куполом и мелькавшие в ее руках яркие веера…
Приглашая утром мисс Бетси и директора цирка в ресторан, Колычев и сам еще не знал, какой радостью окажется для него новая встреча с красавицей-гимнасткой. Как удачно, что утром ему вдруг пришло в голову устроить этот ужин, теперь бы Дмитрий не посмел вот так, запросто пригласить мисс Бетси в ресторан.
После представления Дмитрий отправил Василия за извозчиком, а сам прошел к цирковым фургонам, где его уже поджидали Бетси и господин Арнольди.
Бетси успела смыть с лица грим и была одета в скромное, но очень изящное темное шелковое платье, украшенное ниткой жемчуга. Так одевались барышни в Петербурге, в провинции девицы предпочитали наряды побогаче и попестрее…
Этот новый, уже третий по счету, облик девушки понравился Дмитрию больше всего. Он признался сам себе, что мисс Бетси выгодно отличается от демьяновских красоток и что он давно мечтал встретить именно такую девушку, как она.
Василий довольно быстро вернулся с извозчиком, получил «на чай» и отправился домой. А Дмитрий повез новых знакомых ужинать.
Рестораны в ярмарочные дни были обычно переполнены, но для господина Колычева владелец «Гран-Паризьен» Федул Терентьевич Бычков (считавшийся полгода назад главным подозреваемым по одному крайне неприятному уголовному делу и только благодаря проницательности молодого следователя превратившийся из подозреваемого в свидетеля) нашел удобный столик.
В ресторане Бетси понравилось, но она почти ничего не ела, объясняя, что для канатоходки каждый лишний фунт веса может оказаться смертельным. Зато толстяк Арнольди от души уплетал за двоих.
— Мисс Бетси, вы не боитесь работать без страховки на такой высоте? — поинтересовался Дмитрий. — У меня сегодня просто сердце замирало от страха за вас.
— Нисколько не боюсь. В этом и есть вся соль моего номера, господин Колычев. Публика, вероятно, надеется, что когда-нибудь я упаду, а они получат незабываемое зрелище. Если бы у зрителей сердце не замирало от страха, никто из них и не захотел бы смотреть, как я машу веерами.
