Товарная пристань находилась немного ниже по течению. На берегу, над грузовым причалом, стояли склады и огромные, высотой с трехэтажный дом, деревянные амбары — собственность местных хлеботорговцев. Возле них всегда вились тучи голубей. Зерно грузили на баржи, и маленькие буксирные пароходы тянули их по Волге.
За амбарами и складами как раз и лежал огромный пустырь, временно занятый цирком. От гостиницы «Прибрежная» к шапито вели несколько специально установленных для прохода зрителей деревянных арок, увитых цветными флажками. Между арками стояли щиты с яркими афишами. Это отвлекало взоры от унылых амбаров, мимо которых приходилось идти к цирковому шатру. На площадке перед цирком обычно было людно, и особенно много крутилось здесь ребятни.
«Городок» из фургонов циркачей расположился за шатром, в глухом месте, куда зрители, за исключением любопытных мальчишек, никогда не забредали.
Дальше безлюдный пустырь тянулся до самых заборов на задворках Царицынской улицы. На пустырь из садов выглядывали разве что подслеповатые оконца сараев. Фасады царицынских домов смотрели совсем в другую сторону.
Небольшая, уютная, зеленая Царицынская считалась респектабельным местом. В каком-нибудь крупном городе такую улицу называли бы аристократическим предместьем. Демьяновцы прозвали ее «выселками».
Царицынская застраивалась лет пятнадцать-двадцать назад. Она вся состояла из особняков богатых горожан.
Дома окружали фруктовые деревья, успевшие сильно разрастись. К самой воде спускался сад архитектора Холмогорова, где жили Новинские. Выше стоял дом Новинского, в котором заканчивался ремонт.
У битую девушку нашли в канаве у забора этих двух домов — Холмогорова и Новинского.
Новинский, опять Новинский, будь он неладен! Пусть косвенно, но ведь Новинский был связан и с этим убийством… К тому же Колычев предполагал, что дама, пригласившая Антонину в свой дом, была Надежда Новинская и поэтому девушка оказалась на пустыре возле этих домов. Как только мать Антонины Феофановой оправится, она наверняка сможет опознать роковую заказчицу.
Но даже если подтвердится, что Новинская-вторая приглашала к себе Антонину, это еще не доказательство, что ее муж — убийца. Девушку мог убить кто угодно — проследивший за ней ярмарочный жулик, цирковой артист, сторож, охранявший амбары, матрос с какой-нибудь баржи… Кстати, надо проверить, какие суда и с какой командой стояли в Демьянове в ночь убийства…
Дмитрий читал, что в полицейских частях многих стран держат специально обученных собак, способных взять след убийцы, ведущий с места преступления. Сыскные отделения в крупных городах России тоже стали обзаводится службами собаководов. А чем хуже уездный Демьянов? Как жаль, что Колычев не успел уговорить пристава Задорожного завести в полицейской части такую собаку. Конечно, следы чаще всего успевают затоптать собравшиеся к месту убийства зеваки, но все же, например, от трупа девочки-кружевницы хорошая ищейка могла бы взять след преступника. Интересно, куда бы он привел — к пристани или все-таки в сад к Новинским?
Задумавшись о делах, Дмитрий чуть не забыл, что пора собираться на цирковое представление, контрамарку на которое так любезно предложил ему господин Арнольди. Контрамарка была на два лица, и Колычев решил прихватить с собой Василия, чтобы второе место не пропадало.
— Вася, в цирк со мной пойдешь?
— Ой, Дмитрий Степанович, конечно, пойду, еще бы! — Васькино лицо засветилось от радости. — А борцы там будут? Я страсть как французскую борьбу уважаю…
— Ладно, что там будет — на месте разберешься. Приготовь мне новый китель и собирайся, а то опоздаем. И смотри, чтобы ты выглядел прилично и меня своим видом не конфузил.
— Не извольте сомневаться, нешто я не понимаю. Прифранчусь, как картинка журнальная.
Увидев прифрантившегося «как картинка» Васю, Дмитрий не смог сдержать смеха.
Поверх выходной красной рубахи Василий напялил жилетку с голубым турецким орнаментом, которую выпросил недавно у хозяина в подарок, и пиджак в полоску. К лацкану пиджака был приколот цветок розовой герани.
Волосы для пущего франтовства Вася намазал чем-то, по запаху напоминающим топленое масло, и прилизал их так, что все его вихры прилипли к голове, открыв розовые торчащие уши. Сапоги были начищены до блеска и распространяли запах ваксы.
