— Что ж не подсобить, коль от доброго сердца, — согласился старец и передал гостю бадейку.
Хозяин избушки досконально изучил все подходы к реке, и до Чулыма они добрались быстро, ни разу не застряв в рыхлом подтаявшем снегу.
— Постой тут, — велел декабристу Фёдор Кузьмич, передал ему коромысло, а сам направился к полынье.
То ли лёд так сильно подтаял за оттепель, то ли старец, увлёкшись умными беседами, потерял бдительность, только проломился под ним лёд, и он в мгновение ока ушёл с головой под воду.
Из полыньи вынырнула седая голова. Кузьмич барахтался среди льдин и безуспешно пытался ухватиться за края. Лёд крошился под его пальцами и обламывался.
Батеньков интуитивно подался вперёд на помощь.
— Не подходи! — прокричал старец. — Здесь лёд хрупкий. Провалишься! Кинь коромысло.
Но гость не послушался и подошёл ещё ближе, чтобы за коромысло самому вытащить утопающего.
Раздался треск, и он провалился в ледяную воду.
Их спасло коромысло. Ссыльному удалось закрепить его на краях полыньи, и на нём он подтянулся, как на перекладине. Выбравшись на лёд, он перекинул деревянную дугу товарищу по несчастью и вытащил старца.
Париж. Июль 1815 года
В самый разгар жары австрийский министр иностранных дел Меттерних (ведь вновь делили наследство Наполеона) получил от русского царя довольно-таки странное приглашение на обед. Удивил адрес. Вместо Елисейского дворца, где по традиции поселился российский император, было указано ничего не говорящее канцлеру предместье. Но придворный вельможа привык уже к чудачествам монархов, поэтому прибыл точно по назначению и в указанный срок.
Особняк, куда его пригласили, располагался не так далеко, как показалось гостю вначале. От сада Елисейского дворца его отделяла стена, но и в ней была устроена калитка. И царю, чтобы попасть сюда, достаточно было прогуляться по благоухающему саду.
Российский государь уже поджидал гостя на скамейке во дворе особняка. Рядом с ним сидела худая невзрачная пожилая женщина с накладными волосами, одетая в очень простое платье.
— Я рад вас видеть, князь. Хочу представить вам баронессу де Крюденер[24], мою новую духовную наставницу и хозяйку этого дома.
Меттерних учтиво поклонился и хотел поцеловать баронессе руку, но женщина испуганно спрятала её за спину. Князь смутился, но виду не подал, а затем увлёкся разговором с царём относительно нынешних видов на урожай винограда в провинции Бордо.
Вскоре хозяйка пригласила гостей к столу. Он был накрыт на летней веранде с видом на сад Елисейского дворца. Меттерних увидел на столе четыре комплекта столовых приборов и спросил у Александра:
— Мы ещё кого-то ждём?
Царь покраснел и ответил, смущаясь:
— Он для Господа нашего Иисуса Христа!
Теперь уже Меттерних не знал, что сказать.
— А-а-а! — протянул он, словно что-то понял в происходящем.
— Извините, князь, — сказал Александр. — У нас с баронессой время молитвы. Вы можете пока полюбоваться видом. А если хотите, присоединяйтесь к нам.
— Нет, спасибо, Ваше Величество, — поблагодарил благовоспитанный министр. — Я лучше подышу свежим воздухом.
Царь и баронесса вошли в дом, но через раскрытое окно князю было хорошо видно, как они опустились на колени перед распятием и стали молиться. До уха князя доносились лишь обрывки этой странной молитвы:
— …благослови, Боже, победителя Змия… помоги живому предисловию к священной истории…
Наконец обряд закончился, и они вернулись к заждавшемуся гостю.
Меттерних боялся, что на обед подадут лишь хлеб, которым Иисус когда-то накормил голодных, и какое-нибудь церковное вино типа кагора. Но его опасения оказались напрасными. В доме у баронессы была отменная французская кухня, и её повар постарался на славу. Поэтому после хорошей закуски и доброго вина первоначальное впечатление шока от увиденного в этом странном доме несколько стёрлось, и можно было начинать говорить о серьёзных вещах, для чего, собственно, министр сюда и приехал.
— Я бы очень хотел, Ваше Величество, чтобы под патронажем держав-победительниц был подготовлен всеевропейский договор о мире и сотрудничестве, который не только бы гарантировал незыблемость монархического строя в государствах, но надёжно уберегал их от новых революций и войн, — высказал свою точку зрения австрийский дипломат.
