— Тс-с-с! — тихо произнёс князь Иван, прикладывая палец к губам, и едва слышно проговорил: — Вставай, Петруша, я и тебе такое же платье припас.
— Мне? Зачем? — удивился государь.
— Вставай, одевайся, потом узнаешь.
Пётр поспешно соскочил с постели, прямо на ночную рубаху послушно натянул протянутый князем Иваном тулупчик, на ноги — длинные сапоги.
— Рубаху-то заправь в голенища, — посоветовал князь Иван. — Гляди, как у меня.
Распахнув полы тулупчика, он показал такие же длинные сапоги, в которые была заправлена его рубаха.
— Так, так, — одобрил он, оглядывая уже одетого государя, — только шапку надень — холодно, и пошли.
— Куда пошли? — всё ещё ничего не понимая, спросил Пётр.
— Сейчас сам всё увидишь, — всё так же шёпотом ответил князь Иван и, взяв государя за руку, повёл его за собой.
У дверей, ведущих в его покои, князь Иван остановился, прислушался. Кругом было тихо. Быстро миновав комнату князя, они очутились в чуланчике, примыкавшем к его покоям. Там, на удивление Петра, вместо заколоченного большого шкафа оказалось довольно широкое окно, которое теперь было растворено, отчего в чуланчике стало много светлее, чем в других комнатах.
— Это что же? — удивлённо спросил государь, подойдя к окну и выглядывая наружу. — Да здесь и лестница! Что ты задумал? — спросил он молчавшего всё время князя Ивана.
— Тише, тише, спускайся, — не отвечая на вопрос друга, проговорил тот.
Заинтригованный придумкой, ничего больше не спрашивая, Пётр перекинул было ногу через подоконник, но князь Иван остановил его:
— Погоди, погоди, Петруша, — удержал он его за руку. — Давай я вперёд стану спускаться, а ты сразу за мной, хорошо?
— Давай, — согласился государь и, поднявшись, пропустил князя.
Лестница была высокая, ступеньки довольно широкие. Они без приключений спустились вниз. Снег вокруг был расчищен, и узкая, утоптанная тропинка вела куда-то вдаль, где терялась в темноте и кустах, обильно припорошённых инеем.
Сойдя на землю вслед за князем Иваном, Пётр вновь спросил:
— А теперь-то куда?
— Тише, тише, вдруг услышат, шуму тогда будет, — проговорил князь, беря Петра за руку и увлекая его за собой.
Скоро утоптанная дорожка упёрлась в высокую ограду, где князь Иван невидимым Петру движением отворил едва заметную калитку. Пройдя через неё, молодые люди оказались на широкой пустынной улице, освещённой лишь выглянувшей из-за облаков луной и мерцающими в просветах неровных туч звёздами. Они шли довольно долго, пока где-то впереди них на небе не появился розовый отблеск восходящего солнца. Стало светлее. Наконец они остановились на высоком берегу, где внизу была слабо различима расчищенная от снега замерзшая река.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и перед глазами необычных путников развернулась огромная, изумительная панорама Москвы. Бледный зимний луч солнца косо скользнул по расходящемуся веером от Кремля городу, касаясь заснеженных крыш и кое-где зажигая яркие блики над белыми крышами, над которыми возвышались купола храмов и монастырей.
Нельзя было представить себе ничего более прекрасного, богатого, роскошного, сказочного, чем эти купола с крестами, сияющими золотом, эти колоколенки с луковичными маковками, эти шести- или восьмигранные шпили с ребристыми, сквозными, округлыми гранями, заостряющиеся над неподвижным скопищем покрытых снегом крыш.
Позолоченные купола, отражая свет, казались чудесно прозрачными, а на их выгнутых поверхностях он сиял точно звёзды. А там, далеко, виднелись лазурные шпили, купола из гладких медных пластин, пригнанных друг к другу. Кое-где купола были выполнены черепицей, подобно чешуе сказочного дракона, а где-то их луковицы были окрашены в зелёный цвет. Совсем далеко виднелись лишь нагромождения куполов, шпилей, башен всевозможных форм, чьи силуэты на голубеющем фоне неба поблескивали золотом, серебром, медью, сапфирами или изумрудами, и над всем этим вставало разгорающееся зимнее солнце.
Задохнувшись от красоты увиденного, юный государь повернулся к своему другу. В его больших светлых глазах стояли слёзы восторга.
