Гимли дрожал. Путники захватили с собой только по одному одеялу.
— Давайте разведем костер, — предложил гном. — Я больше не думаю об опасности. И пускай сбегаются орки, как летняя мошкара на огонь.
— Если эти несчастные хоббиты прячутся где-то в лесу, костер может привлечь их, — прибавил Леголас.
— Но может привлечь и других, не орков и не хоббитов, — сказал Арагорн. — Мы близки к земле предателя Сарумана. К тому же мы на самом краю Фангорна, а, говорят, опасно трогать деревья в этом лесу.
— Но рохирримы устроили здесь вчера большой костер, — заметил Гимли, — и, как вы видите, рубили для него деревья. Однако когда их работа была закончена, они благополучно ушли отсюда.
— Их было много, — сказал Арагорн, — и им можно было не обращать внимания на гнев Фангорна, потому что они приходят сюда редко и не ходят между деревьями. Но наша дорога ведет в лес, поэтому будьте осторожны! Не рубите живых деревьев!
— В этом нет необходимости, — сказал Гимли. — Всадники оставили достаточно щепок и ветвей, а в лесу много бурелома.
Он отправился собирать дрова и занялся устройством и поддержанием костра. Арагорн сидел молча, в глубокой задумчивости прислонившись спиной к дереву; Леголас стоял на опушке, глядя в сгущающуюся тьму леса. Он подался вперед, будто прислушивался к далеким голосам.
Когда гном разжег маленький яркий костер, три товарища уселись вокруг него. Леголас взглянул на ветви дерева, что стояло над ними.
— Смотрите! — показал он. — Дерево радуется огню!
Может, танец теней обманывал глаза, но каждый увидел, как ветви наклоняются к пламени, листья трутся друг о друга, словно множество холодных рук, вбирающих тепло.
Повисла тишина, и все внезапно ощутили присутствие темного незнакомого леса, такого близкого и полного тайн. Через некоторое время Леголас снова заговорил.
— Келеборн предостерегал нас от того, чтобы далеко заходить в Фангорнский лес. Вы не знаете, почему? Что Боромир рассказывал об этом лесе?
— Я слышал много разных историй и в Гондоре, и в других местах, — ответил Арагорн, — но, если бы не предостережение Келеборна, счел бы их пустыми россказнями, что сочиняются людьми от недостатка знаний. Вообще-то я у вас собирался спросить, что истинно в этих рассказах. А если не знает лесной эльф, откуда знать человеку?
— Вы путешествовали больше моего, — заметил Леголас. — В своей земле я ничего не слышал, кроме песен об онодримах — люди зовут их энтами, — живших здесь много лет назад: Фангорн очень стар, старше памяти эльфов.
— Да, он стар, — согласился Арагорн, — стар, как Лес у Больших Курганов, и даже еще старше. Эльронд говорил, что эти два леса похожи, они последние остатки могучих лесов прежних дней, в которых жили перворожденные, когда люди еще спали. Но Фангорн не выдает своих тайн. Я о них ничего не знаю.
— А я и не желаю знать, — признался Гимли. — Пусть живущие в Фангорне не беспокоятся на мой счет.
Установили дежурство, и первому очередь выпала Гимли. Остальные легли и почти мгновенно уснули.
— Гимли, — сонно сказал Арагорн. — Помните: опасно срубать ветку или прут с живого дерева в Фангорне. Но не отходите далеко в поисках сухих ветвей. Лучше пусть погаснет огонь. Будите меня в случае необходимости!
С этим он уснул. Леголас лежал неподвижно, сложив руки на груди, глаза его были открыты — он блуждал в живой стране сновидений, как поступают все эльфы. Гимли, сгорбившись, сидел у костра и задумчиво водил пальцем по лезвию своего топора. Деревья шумели. Других звуков не было.
Неожиданно Гимли поднял голову: на краю освещенного пространства, опираясь на посох, стоял старик. На нем был серый плащ, шляпа с широкими полями была надвинута на глаза. Гимли вскочил, слишком удивленный в эту минуту, чтобы вскрикнуть, хотя в мозгу его мелькнула мысль, что их захватил Саруман. Арагорн и Леголас, разбуженные внезапным движением гнома, сели. Старик не говорил и не шевелился.
— Отец, что мы можем сделать для вас? — спросил Арагорн, вскочив на ноги. — Погрейтесь, если замерзли!
Он сделал шаг вперед, но старик исчез. Даже следов его поблизости не было, а далеко идти они не решились. Луна скрылась, и ночь была очень темной.
