Три месяца спустя я был назначен командиром сторожевого корабля «Инженер Эли Монье», базировавшегося в Тулоне. Назначение это соответствовало моим желаниям, но повергло меня в некоторое недоумение, потому что я имел очень смутное представление о своем новом судне и его назначении. Я знал только, что оно обслуживает Группу подводных исследований (ГЕРС) под командованием капитана Тайе и что моим предшественником был капитан Кусто. В то время Кусто еще не пользовался мировой известностью, но уже создал акваланг.
Я же в жизни не бывал под водой, да к тому же из-за полиомиелита, когда-то приковавшего меня на несколько месяцев к постели, врачи запретили мне купаться в море. «Эли Монье», Кусто, Тайе, погружения в скафандре — все это были вещи мне совершенно чуждые. Уж не было ли мое назначение остроумной выходкой какого-нибудь шутника в министерстве, вздумавшего отдать подводников под начало офицера, которому нельзя даже купаться? Ладно, сказал я себе. Главное, что у меня будет корабль, и притом приписанный к Тулону.
И вот февральским днем 1949 года я поднялся на борт «Эли Монье». Меня принял Кусто, и в первой же беседе сумел пробудить во мне интерес к своему делу, которое теперь стало и моим. Корабль мне тоже понравился. Посетил я и лаборатории капитана Тайе. Словом, я сдался. Однако, признавшись в своей «неполноценности» по части морских купаний, я вызвал самую бурную реакцию своих новых товарищей. Действительно, казалось немыслимым, чтобы капитан корабля, приданного группе, которая занимается исключительно вопросами усовершенствования и испытания подводного оборудования, не мог лично участвовать в работе этой группы. Нелепым выглядело и то, что этот капитан мало что смыслил в подводной технике. Ну что на это возразишь? И что было мне делать? Врач группы предложил положить меня на исследование в военно-морской госпиталь. Вышел я оттуда с внушительной справкой, провозглашавшей меня здоровым, но «не годным для погружений с аквалангом». Документ этот только ухудшил мое положение: ведь в нем черным по белому было сказано — «не годен».
Обсудив ситуацию, мы с Кусто решили передать вопрос на рассмотрение в министерство. Стоит ли говорить, что, отсылая в министерство рапорт с просьбой снова назначить меня на какой-либо другой корабль 3-го военно-морского округа, я находился в довольно подавленном расположении духа. Ответ не заставил себя ждать. Он был краток: «Если капитану Уо не разрешено нырять, он и не должен нырять, но его назначение остается в силе». Я был в восторге. В жизни моей наступил переломный момент, хотя я этого и не сознавал.
И вот Кусто передал мне командование кораблем и уехал заниматься другими делами. Я остался с Тайе. Первые два-три месяца я в воду не лез, а изучал технику погружений по книгам и рассказам тех, кто у меня на глазах отправлялся на дно морское. Возвращаясь на корабль после очередного погружения, они приходили в кают-компанию, где я и выслушивал их восторженные описания запретного мне мира. Я был «не годным» среди «годных» и по ночам грезил о подводной «невесомости», о ластах, о редукторах... Случилось то, что и должно было случиться: искушение зародилось во мне, и оно непрестанно росло; я страстно мечтал проникнуть в подводный мир. Но как? Я знал из книг о существовании водонепроницаемого костюма со шлемом. Ведь, рассуждал я, в таком костюме прямого контакта с водой у меня не будет!
Я поговорил об этом с Тайе, и он приказал найти один из этих знаменитых костюмов на складах Группы подводных исследований. Требовался, разумеется, самый большой размер, так как росту во мне 1 метр 87 сантиметров. Я примерил свое новое одеяние. Оно было не слишком удобным, а главное — все же тесноватым. Сойдет, решил я, особенно если не нагибаться. Благоразумно поставив «Эли Монье» на якорь близ мыса Камара, где глубина не превышала 20 метров, а дно было песчаным, мы бросили за борт длинный трос с грузом, и вот под руководством Тайе, следовавшего за мной по пятам, я погрузился в воду и двинулся вдоль этого троса. Не забывая следить за дыханием и барабанными перепонками, я всматривался в окружавший меня мир; повсюду шныряли, не обращая на нас внимания, мелкие рыбешки, внизу мерцал беловатый песок. Вернулся я исполненный энтузиазма и с тех пор регулярно совершал подводные прогулки. Костюм сковывал движения, буквально парализуя меня, а главное — пропускал воду. Снимая его, я обнаруживал, что промок до нитки, словно вылез из ванны. Напрашивался вывод: раз соприкосновение с морской водой не отражается на моем здоровье, стоит ли утруждать себя такими предосторожностями? И однажды я оделся так же, как все остальные мои товарищи. Это было настоящее откровение! Ничто не стесняло моих движений, я совершенно свободно перемещался в чуждом мне мире — с такой же легкостью, как его законные обитатели.
