Эти исторические слова нашего государя были напечатаны в нескольких тысячах экземпляров и расклеены по улицам на стенах домов и на заборах, с припечатанными от французского сената следующими словами:
«Воздадим вечную благодарность за великодушнейший поступок, о котором летописи мира когда-либо упоминали. Император Всероссийский утешает двести тысяч семейств, даруй свободу несчастным французам, коих жребий войны предоставил во власть Его, и Его Величество ускоряет ту счастливую минуту, в которую мы увидим братьев, друзей и сыновей наших».
Между тем Наполеон расположил свою пятидесятитысячную армию у Фонтенбло; авангардом начальствовал маршал Мармон, он занял Эссен. Союзная армия, за исключением гвардии, которая занимала караулы в Париже, выступила на позиции у Жювизи и простояла в боевом порядке около двух недель, ожидая нападения со стороны Наполеона. Сколько ни придумывал Наполеон разных планов, сколько ни работал он своею умною головою, но всё-таки судьба заставила его преклониться перед русским монархом, утраченного могущества было уже ему не вернуть.
Определение сената о низложении Наполеона дошло и до его армии: маршал Мармон со своим корпусом оставил своего императора и перешёл с покорной головой к союзной армии. И прочие генералы и маршалы Наполеона, один за другим, стали оставлять его. Не видя никакой возможности к дальнейшему сопротивлению, Наполеон послал в Париж с предложением, что он отказывается от престола в пользу своего сына. Ему и в этом отказали. От него требовали, чтобы он не только отказался от царствования, но и навсегда уехал бы из Франции. Наполеон принуждён был покориться своей участи, и двадцать девятого марта он подписал отречение и принял без всякой оговорки остров Эльбу и несколько миллионов дохода для себя и для своих родственников.
И бывший некогда могущественный император, повелевавший почти всем миром, теперь принял правление над маленьким бедным островом, находящимся на Средиземном море к югу от Ливорно. Наполеону сопутствовал до его нового жилища граф Шувалов.[111] Во время пути Наполеона на остров Эльбу французский народ, озлобленный несчастием своего отечества, которое причинил их бывший император, несколько раз покушался на его жизнь. Но граф Шувалов не допускал до него народную месть; дорогою Наполеону несколько раз приходилось надевать шинель русского генерала и его каску, чтобы его не могли узнать, — тем он только и мог сохранить свою жизнь.
Было прекрасное мартовское утро. Солнце ярко блестело, играя на штыках и ружьях входивших в Париж солдат союзной армии. Армия шла церемониальным маршем, с музыкой и с распущенными знамёнами. Император Александр ехал на превосходной серой лошади, которую называли Марсом. Почти рядом с ним ехал король прусский, а за ними на некотором расстоянии шла гвардия. Прекрасное, выразительное лицо государя было необычайно весело, добрая, ласковая улыбка виднелась на его губах, рядом с государем ехал наследник цесаревич Константин Павлович, тут же ехал фельдмаршал Барклай де Толли с многочисленным генеральным штабом.
Громадные толпы народа наполняли все улицы, по которым ехали государи. Кажется, весь Париж поднялся на ноги: на крышах, на заборах, в окнах — везде видны были люди. Первое время бедные французы как будто чего-то робели; они тихо спрашивали у наших офицеров:
— Скажите, где государь?
— А вот; вот он снял шляпу, кланяется.
— Неужели это Александр? О, какое доброе, прекрасное у него лицо.
— Слушайте, слушайте: государь что-то говорит.
— Вот он остановил лошадь.
— Ах, как он милостиво разговаривает.
— Он улыбается нашему восторгу! Какая чарующая у него улыбка.
— Что-то неземное видно на лице у государя. Это ангел, просто ангел.
Так разговаривали парижане, смотря на нашего императора.
— Я вступаю в Париж не врагом, а возвращаю вам мир и спокойствие, — громко говорил государь, ласково кланяясь приветствовавшему его народу.
— Мы уже давно ожидали прибытия вашего величества, — проговорил один из сановников Франции, низко кланяясь государю.
— Я бы прибыл к вам ранее; обвиняйте в моей медленности храбрость вашего войска, — улыбаясь, отвечает государь.
