— Он у важного князя Гарина выкрал дочь и держал её взаперти, за это твоего сына предадут суду, а если ты хочешь спасти его от наказания, иди к князю Гарину и проси у него милости.
Это для бедной женщины было новым ударом. Её сын, вся её надежда, оказался преступником. Его может спасти один только князь Гарин, отец Николая.
Марья, не мешкая, отправилась в Каменки. Сколько выстрадала она, переступая порог княжеского дома…
«Господи, подкрепи меня, дай мне силы! Что я скажу князю? Как посмотрю на него? Он, чай, давно меня забыл. Как стану просить его за Николая? Неужели я должна сказать князю, что мой сын — и его сын? Если и скажу, то поверит ли? Пусть не верит, только бы спас сынка-то; чай, в острог посадили; ему, сердечному, острог-то хуже смерти кажется», — так думала Марья, идя за Федотычем по роскошным залам княжеского дома.
— Что тебе надо? — ласково спросил у Марьи князь.
— Князь, ваше сиятельство, спаси мне сына, — захлёбываясь слезами, сказала бедная женщина, опускаясь на колени перед князем.
— Встань, я не люблю поклонов.
— Не встану, ваше сиятельство, до тех пор, пока ты не скажешь мне милостивого слова.
— Встань и расскажи, какого сына спасти?..
— Моего, князь, сына — Николая.
— Какого Николая? — не догадываясь, спросил у Марьи князь.
— Того, что жил в твоей княжеской усадьбе.
— Как, Цыганов твой сын? — с удивлением воскликнул князь.
— Сын, единая моя отрада — спаси его, ваше сиятельство!
— А знаешь ли ты, что он сделал?
— Знаю, князь, всё знаю, вот и пришла я просить у тебя милости!
— Напрасно просишь, я не потатчик негодяям: он примет должное ему наказание.
— Смилуйся, ваше сиятельство!
— И не проси! Да я и не могу, он в руках у властей. Иди в суд и проси. А я ничего не могу для тебя сделать.
— Не можешь, ваше сиятельство, не можешь! — не сказала, а простонала бедная Марья.
— Да, не могу.
— Не хотела я говорить, а придётся. Вышли, князь, старика из горницы, — твёрдым голосом проговорила Марья.
— Это зачем?
— Так надо, ваше сиятельство, слово у меня к тебе есть, такое, что при других его сказать нельзя, зазорно будет.
— Ступай, Федотыч, нужен будешь — позову.
Старик камердинер тихо вышел.
— Ну, говори же, что у тебя за слово до меня?
— Сейчас, ваше сиятельство, сейчас. Господи, подкрепи, помилуй… — Марья усердно перекрестилась. Князь с удивлением на неё посмотрел и сказал:
— Мне недосуг, если есть что говорить, говори!
— Николай-приёмыш — твой сын, князь, — чуть слышно сказала Марья.
— Что, что такое? Повтори! — не веря своим ушам, спросил князь.
— Говорю, Николай — твой сын.
— Ты или полоумная, или злая обманщица, пройдоха! Кто ты? Говори! — выходя из себя, крикнул Владимир Иванович.
— Не узнал, князь?
— Я совсем тебя не знаю.
— Видно, за двадцать годов много переменилась. Эх, ваше сиятельство, постарела я, не признал ты Марью…
— Марью… Тебя звать Марьей? Неужели!.. — князь не договорил, он задыхался от волнения.
— Марья, князь, та, что была женой твоего садовника Никиты, припомни.
— Теперь вспомнил; ты Марья, а Николай?..
— Наш сын, ваше сиятельство.
— Постой, постой, я помню, ты писала, что наш сын умер и похоронен; я это хорошо помню.
— Схоронен не он, а другой, ваше сиятельство, а Николая подкинули к твоим княжеским воротам.
— Боже, Боже! Я думал, ты и наш сын давно померли. Я просто не могу прийти в себя! Николай, приёмыш — мой сын, тот самый Николай, который хотел силою жениться на Софье, на своей сестре. Что же это? Я просто с ума сойду. Ты — Марья. Да, я теперь тебя узнал. Что же ты в двадцать лет не дала ни одной о себе весточки?..
— Зачем, князь?
— Как зачем? Я… я любил тебя. Я верю тебе, твои глаза не могут лгать. Я освобожу Николая… нашего сына. Сейчас же иди… поезжай в Кострому Я тоже поеду. Я хочу видеть Николая, — прерывистым голосом говорил князь.
— Спасибо, ваше сиятельство, Господь тебе воздаст.
Марья вышла из кабинета князя с радостию на сердце. Князь обещал возвратить ей сына: что может быть больше радости для её материнского сердца? Она в Каменках подрядила подводу до Костромы. А князь Владимир Иванович, между тем, сильно волновался и быстро расхаживал по кабинету. Да и было с чего ему волноваться! Сын, которого он считал умершим, нашёлся. Двадцать лет Николай жил в Каменках, и князь не знал, что это его сын. В продолжение этого долгого времени он не многим отличал Николая от прочих дворовых, а в его жилах тоже течёт кровь князей Гариных.
