— Она сама отдала их мне! — закричал Винс. — Я не брал. Это была ее воля. Она хотела их отдать мне. — Винс снова взглянул на дуло винтовки. — Послушай! Я отдал бы тебе эти деньги, если бы они у меня были. Но у меня их нет. Иден были нужны деньги, и я отдал их ей. Дай мне только время, и я с тобой расплачусь. Клянусь, я не обману тебя.
Имя Марси, слетевшее с его уст, его фальшивые уверения в собственной невиновности, его лживые обещания и вид самого Винса, стоящего здесь живым и невредимым, в то время как Марси мертва, — все это вместе было слишком невыносимым. Киннкэйд вскинул винтовку на плечо и нажал на курок. Грохот выстрела заставил Винса закричать от страха, он метнулся назад, споткнулся и упал навзничь.
В своей слепой ярости Киннкэйд перезарядил винтовку и выстрелил снова, потом еще и еще, почти не замечая, как при каждом новом выстреле дергалось простертое тело Росситера. Он нажимал на курок до тех пор, пока наконец не раздался щелчок, означавший, что патроны кончились.
Киннкэйд опустил ружье, весь дрожа от ярости, все еще бушевавшей в нем. Если бы Винс был жив сейчас, он убил бы его снова. В воздухе висел запах пороха, резкий и едкий. Киннкэйд глубоко втянул его, все еще не в силах избавиться от боли в горле и груди, которые сжимала судорога.
В течение нескольких долгих минут он, не отводя глаз, смотрел на бороздки, которые пули пропахали по земле вокруг сжавшегося в комок тела Росситера. Только когда Винс пошевелился и опустил руки, прикрывавшие лицо, Киннкэйд понял, что от страха свернувшийся в комок человек, несмотря на его пальбу, остался совершенно невредим. В нем вновь поднялось непреодолимое отвращение к Винсу.
Полувменяемый от пережитого ужаса, Винс посмотрел сначала на ружье, потом на Киннкэйда.
— Ты грязный, насквозь прогнивший сукин сын, ублюдок! — заорал Киннкэйд. — Давай, не стесняйся! Убирайся отсюда, пока я не передумал и не размозжил твою голову прикладом, — предупредил он, слегка наступая на Винса и тем самым показывая, что эти слова не пустая угроза.
Винс нерешительно попятился и сделал несколько шагов назад, потом повернулся спиной к Киннкэйду и начал спускаться вниз по склону. Киннкэйд, слушая треск сухих стеблей и шорох травы у подножия холма, означавшие, что Росситер поспешно пробирается сквозь кустарник, чувствовал себя смущенно и потерянно. Где-то в душе, глубоко-глубоко, он желал Росситеру смерти. Око за око, жизнь за жизнь — это было бы идеальной местью. Да и удобный случай: он мог сейчас убить Винса и представить это как самозащиту. Но он почему-то не воспользовался случаем.
Почему?
Где-то у подножия холма послышалось храпение лошади, потом звон уздечки и стук ладони по седлу. Киннкэйд повернулся и увидел, как Винс, нахлестывая свою лошадь, уносится на ней по равнине.
Киннкэйд сплюнул, наблюдая за ним, и пошел к своей лошади, стоявшей ярдах в двадцати от дна оврага. Начав спускаться по склону холма, он заслышал дробь копыт, приближающуюся с противоположной стороны. Киннкэйд узнал всадника еще до того, как тот приблизился и он смог разглядеть пурпурное родимое пятно на его щеке, — на всаднике был черно-белый жилет из коровьей шкуры. Шихэн остановил свою лошадь на противоположном склоне оврага.
— Из-за чего началась стрельба, которую я слышал? — крикнул Шихэн Киннкэйду.
— Я заметил змею.
Десятник с ранчо «Даймонд Д.» скептически нахмурился.
— Неужели потребовалось столько выстрелов, чтобы убить ее?
— Думаю, я никчемный стрелок, — ответил Киннкэйд, внезапно поняв замысел Росситера: он специально назначил встречу с человеком Де Парда, чтобы свалить задуманное нм убийство на него. Возможно, его план сработал бы, учитывая историю с неудачной отправкой скота.
— Росситер не придет на встречу с тобой, Шихэн, — сообщил ему Киннкэйд, — И на этот раз ты будешь рад, что ваша встреча не состоялась.
— Не знаю, о чем ты толкуешь. — Шихэн пришпорил коня и затрусил прочь.
Киннкэйд сел на своего гнедого и направился к лагерю. Довольно скоро он заметил облако пыли, поднятое жеребцом Винса; судя по нему, Винс направился не в лагерь, а прямо домой, на ранчо.
