— Может быть, — отвечает она слабым голосом.
— Может быть, — вторю я ей. — Но, знаешь, это не какое-то там жизненно важное решение. Это не то, что должно заставить тебя отказываться от чего бы то ни было. Наверное, есть кое-что, чему тебе стоит научиться, пока ты с нами. Возможно, не все вещи, возможно, речь только об одной или двух вещичках. Это забавно, как вселенная помещает нас в точности туда, где нам следует быть, чтобы подобрать следующую часть головоломки. Я уже говорил тебе, что дело не в том, победишь ты или проиграешь, верно?
— Да, я помню, — говорит она.
— И вот ты прямо сейчас слегка паникуешь, думая, что оказалась там, где тебе не следует быть. И я согласен с тобой, возможно, тебе скоро придется двигаться дальше, в этом нет ничего неправильного. Но я сомневаюсь, что твое время здесь истрачено понапрасну или что тебе нечего взять, пока ты здесь. Понимаешь, что я имею в виду?
Она кивает, показывая, что понимает, но как человек, который три четверти жизни кивал в ответ на то, чего не понимал, я склонен относиться к кивающим головам и приглушенным одобрительным звукам с некоторой долей скепсиса.
— Сколько тебе лет, Сара? — спрашиваю я.
— Двадцать, — отвечает она.
— Ладно, давай честно взглянем на это. Во-первых, ты вряд ли сможешь прорваться через врата без врат в ближайшее время. Есть что-то такое, что лежит на тебе тяжелым грузом? Чувствуешь себя так, будто должна преуспевать и добиваться высоких результатов в этих духовных делах?
— Не знаю. Может быть.
— Как ты думаешь, может ли быть этот дискомфорт связан с тем, что ты не чувствуешь быстрого прогресса?
Сидя выше и немного позади нее я мог заметить только ее кивок, но мне удалось уловить эмоциональность ее реакции. Спрашиваю, как давно она здесь с нами, и она отвечает, что около недели. Я смеюсь.
— Знаешь, в этом путешествии бывают такие моменты, когда уместно нажать на себя — возможно даже так сильно, что это может сломать разум и довести до дурдома.
Она поворачивается и со страхом в глазах смотрит на меня снизу вверх.
— Я бы об этом пока не беспокоился, — заверяю я ее.
— Знаешь, чем я занимался, когда мне было двадцать, Сара?
— Наверное, вы были уже просветленным и учили людей вроде меня, — отвечает она.
Теперь я уже хохочу.
— Сара, когда мне было двадцать, я был полным олухом. Такая умная, красивая, подкованная девушка, как ты, даже не посмотрела бы на меня второй раз. Неглубокий, бестолковый, не знакомый с духовными материями. Просто болтался по жизни. Тот человек, которым я был двадцать лет назад, не нашел бы пути к этому дому, ко всей этой теперешней штуке, он бы ни за что этого не понял даже в самом поверхностном смысле. Ты в своем юном возрасте куда более развита и пробуждена, чем я тогда. Это не значит, что ты станешь совершенно пробужденной к своим тридцати, но кто знает? Никто ничего не знает.
Сара, по всей видимости, верит мне только отчасти.
— Это правда, — подтверждаю я. — Я не интересовался всем этим примерно до тридцати. А до этого... Тебе лучше и не знать.
Теперь она с облегчением улыбается, хотя и слегка шокирована тем, что человек, которого она водрузила на такой высокий пьедестал, на деле оказался далек от идеи безупречности.
— У тебя впереди еще много лет духовных приключений, возможно, много жизней. Попробуй делать один шаг за раз. Даже заглянуть на два шага вперед может быть страшно, понимаешь, о чем я? Дыши глубже, пей больше воды, медитируй почаще. Не принимай ничего близко к сердцу. Тебе не надо карабкаться из ада в рай, ты просто получаешь опыт жизни в теле. Это не зло, это просто жизнь, и когда она закончится, ты умрешь так же легко, как дышишь.
Я уже говорил об этом Саре, но меня не удивляет, что она все еще верит, будто находится не на своем месте и должна искать свое. Легко сказать, что нет никакого состязания, нет победителей и побежденных, но совсем другое — действительно это понять. Это один из тех айсбергов, которые выглядят над водой относительно маленькими и безобидными, но под поверхностью воды скрываются огромные затвердевшие массы, препятствующие продвижению. Я не думаю, что мой треп действительно растопит чей-то айсберг, но, как я говорю с самого начала, моя роль заключается в том, чтобы сидеть и говорить о вещах, о которых я знаю, не привязываясь к результатам. Возможно, я сею семена, возможно, добавляю подпрограммы для запуска их когда-нибудь впоследствии, а может я просто точу лясы в пустыне. Кто знает? Никто ничего не знает.
