По мере того, как весть о моем присутствии распространяется по комнате, начинаются перешептывания. Кто-то оборачивается, люди улыбаются. Я не часто сюда спускаюсь, не вращаюсь помногу в их кругу, но сегодня вечером чувствую желание посмотреть что-нибудь с другими людьми. Меня слегка беспокоит, что мое присутствие может отвлечь группу от просмотра ТВ, но в том, чтобы время от времени вносить в их жизнь легкую сумятицу, нет ничего дурного. Может, это как-то подтолкнет их к тому, чтобы переоценить свое отношение к тому, что мы смотрим. Может, мое присутствие поспособствует их самоосознанию, чтобы они наблюдали за собой, наблюдающими драматическое представление, что, в свою очередь, может придать им смелости стать сторонними наблюдателями в своих собственных драматических представлениях.
А может, мы все просто бездельничаем, сидя перед телевизором.
* * *
На самом деле я не компанейский человек. Я не понимаю людей и не отождествляю себя с ними. Я не отождествляюсь со своим собственным статусом мужчины, личности или человека. У меня есть отчетливое впечатление, что жизнь — это драма на сцене, и я нахожу бесконечно загадочным, что все отождествляются со своими персонажами. Я наблюдаю за собственной жизнью с удивленной непривязанностью. Я могу делать то или это — исполняя свою роль, — но я почти всегда сижу где-то в зрительском кресле, следя за происходящим, такой же неподготовленный к тому, что будет дальше, как и все остальные. Быть отстраненным наблюдателем ближе всего к моей реальности, и я нахожу удивительным, что не все на это способны — что все вживаются в свои персонажи, разыгрывая всю эту жизнь, словно она реальна. Иногда я думаю, что их можно вытряхнуть из этого состояния, если схватить их за плечи и хорошенько потрясти или надавать тумаков. Не буквально, но что-то вроде этого.
Я наблюдаю за самим собой в роли мудреца и не могу поверить, что кто-то и в самом деле на это покупается. Не могу поверить, что вся эта штука не очевидна кому угодно. Истина не нуждается в поиске, потому что ее нельзя потерять. Ее нет в конце какого-то пути, где она только и ждет, когда ее обнаружат. Это не результат практики, развития или обучения. Истина везде и всегда: она не бывает отсутствующей или далекой. Истина не изворотлива, это наипростейшая штука. По сути дела, истина это то, что нельзя сделать проще. Способность
не
видеть истину — вот что самое удивительное из всего, что я видел. Я бы ни за что не поверил, что это вообще возможно, если бы сам не был таким в течение тридцати лет.
Я смотрю на свою жизнь до просветления как на состояние сна, из которого мне удалось себя вытряхнуть, а о тех, кого я вижу пребывающими в том же сонном состоянии — как о сомнамбулах, ходящих во сне и говорящих во сне. В таком подходе нет ничего характерного исключительно для меня — любой пробудившийся скажет то же самое. Я вижу свою роль в том, чтобы направлять свет на спящие умы, и если они тянутся к нему, если они хотят пробудиться, если они готовы вступить в борьбу за выход из цепких объятий царства сновидения, тогда, вероятно, я смогу быть полезен.
Моя роль не подразумевает спасения или избавления кого-то, ведь и обычные люди не стремятся спасти друг друга от сна и сновидений. Я не считаю людей жертвами, пациентами или в каком-либо роде неполноценными, но просто спящими. Некоторые вынырнут из своего царства сновидения, и я могу сыграть в этом свою роль или, возможно, оказать им содействие после их пробуждения. Я привратник. Я окликаю людей через портал, и те, кто меня слышит, могут почувствовать верное направление, а те, кто пройдет через врата, найдут в моем лице приветствующего их друга.
* * *
Сегодняшние сериалы очень даже неплохи: куча комедий и одна часовая драма. Сезон подходит к концу, поэтому комедии сняты так, чтобы понравиться нам еще больше, а драма подходит к своей напряженной открытой развязке, и все усилия направлены на то, чтобы мы ждали продолжения, когда начнется осенний сезон. Вскоре возникает мысль, что это довольно скучная затея — сидеть в подвале и смотреть по телевизору непринужденное кривляние, когда на улице стоит прекрасная и долгожданная весна. Я иду наверх, беру одну из книг Сатьяма Надина и выхожу на крыльцо почитать.
