С Аделаидой Павловной Лошкарев познакомился чуть больше года назад. Она сняла у него Галкину комнату - ни Галка, ни Костя не смогли приехать - и прожила все лето. Аделаида Павловна недавно потеряла мужа. Умер он внезапно от инсульта, вскоре после того, как они отпраздновали тридцать пять лет супружеской жизни и надеялись жить еще и еще.
Потеряв мужа, Аделаида Павловна страдала, болела, чуть было не угодила в психиатрическую больницу, но младшая сестра Антонина забрала Аду к себе и выходила ее.
Тогда Аделаиде Павловне было пятьдесят восемь, Антонине - сорок три. Посторонние люди, видя их вместе, находили, что они похожи: мягкие, чуть вздернутые носы, прямые короткие брови, вьющиеся волосы - черные, с сильной проседью у старшей сестры, каштаново-рыжие - у младшей. Глаза у них были разного цвета. У Аделаиды Павловны - голубые, всегда чуть испуганные, у Тони - серые, с золотистыми крапинками на радужной оболочке. Эти крапинки разгорались огоньками, когда Тоня смеялась, и гасли, если ею овладевало плохое настроение.
- Знаешь, Тонь, - как-то сказал ее муж, Леня, - пожалуй, ты - второе издание Ады, только улучшенное, нет, даже не так. Скорее, у вас одинаковые обложки, а содержание разное.
Разными были и жизни, прожитые сестрами.
Аделаида Павловна, не считая войны, когда она с мужем эвакуировалась на Урал, не выезжала дальше Токсова. Тоня объездила всю страну: жила в Москве, Самарканде, на Курилах, в больших и маленьких городах, отмеченных еле заметными точками на географической карте.
За свои сорок три года она переменила несколько профессий: была актрисой, учительницей, медсестрой, сейчас сотрудничала в одной из газет.
Первый муж Тони, красивый, бездарный артист периферийного театра, бросил ее ради главного режиссера, стареющей актрисы в областном центре. Театр перестал интересовать Тоню. Не хотелось произносить со сцены чужие красивые слова, играть в чужую ненастоящую любовь. Оставив театр, Тоня уехала на Дальний Восток, завербовалась в геологическую партию. Там вокруг Тони были молодые, красивые люди. С ними она дружила легко и весело, заражая всех своей бодростью. Многие ребята сходили по ней с ума, а она вдруг вышла замуж за чистенького, славного лейтенанта Володю Уханова, о котором говорили, что он звезд с неба не хватает и поэтому не видать ему как своих ушей больших звезд на погонах. Вместе с Володей Тоня скиталась по лесным и степным гарнизонам, внося азарт жизни в эти заброшенные богом места. Не только средний, но и высший комсостав завидовал Володе, у которого была такая жена. Тоня, как острили ребята, "поступила" Володю в Академию, потом поехала с ним на границу, родила ему сына, но ребенок явился на свет мертвым. Спустя две недели в схватке с перебежчиками убили капитана Уханова.
Леню Козырева, нынешнего, третьего мужа, Тоня любила с отчаянной радостью. Она вышла за Леню, когда ему было тридцать, а ей тридцать пять лет.
И ничего, казалось, не было привлекательного в Лене. Маленький, на три сантиметра ниже Тони, мужичок, с непримечательным серым лицом. Леня Козырев отличался от прежних мужей Тони лишь тем, что у него был талант.
Это признавали все художники. "Козыревский мазок", "козыревский свет", "козыревская перспектива" - произносили они эти и другие одним им понятные слова.
Леня Козырев писал натюрморты.
- Почему ты пишешь одни натюрморты? - как-то в начале их семейной жизни спросила его Тоня.
- Натюрморт - это вещь, - сказал Леня.
Мастерская Лени была завалена натюрмортами. На полотнах было столько яблок, лимонов, груш, огурцов, помидоров, столько графинов, блюдечек, чашек, кувшинов, блюд, что их хватило бы не на одно пиршество. Одни из этих полотен валялись где-то в углах, другие были повернуты лицом к стене, многие, недописанные, стояли на мольбертах. И среди всего роскошества красок ходил маленький человек, владелец богатства, которому он один знал цену.
Писал он порой с мукой и болью, порой впадал в яростное вдохновение и каждый раз, когда кончалась работа, говорил:
- Не то... Не так...
Выставлялся он редко. Устроители выставок не очень-то жаловали натюрморты, а он не пытался уговорить их.
