— У нас не Штаты, — строго сказал Дыроколов, но почему-то ему понравилось, что Погарский считает его миллионером.
Счет был оформлен. Деньги внесены. Дыроколову выдали расчетную книжку и чековую, с голубенькими листками, объяснив, что он может выписывать чеки на любую фамилию или на предъявителя.
На улице было еще светло. А напротив сберкассы кровавыми буквами горела вывеска ресторана «Дядька Черномор».
— Зайдем, — предложил Дыроколов. — Десяткою располагаю.
— Можно, — согласился Погарский. — У меня свободная пятерка. Больше ни-ни.
В кармане пиджака у него еще лежали только что полученные сорок пять рублей премии, но не обязан же он был сообщать каждому состояние своей наличности.
Ресторан был почти пуст. Погарский выбрал уютный уголок, и сразу же подошел официант.
— Значит, так, Семен, — командовал Погарский,— кинь нам икорки черненькой, масло, ваш квасок славянский, щи боярские, ну и, естественно, половиночку коньячку... Как, сдюжим, Станислав?
— Можно, — значительно кивнул головой Дыроколов. Он редко бывал в ресторанах и не соображал, во что это обойдется.
Официант быстро принес заказ и бесшумно удалился.
Погарский налил коньяк в большие рюмки.
— Поехали! — воскликнул он и опрокинул рюмку в рот.
Дыроколов тоже выпил, и ему показалось, будто в желудок всадили тупой ржавый гвоздь.
Когда закуска была истреблена, официант принес боярские щи и жареную индейку. Пришлось взять еще бутылку коньяку.
Дыроколов из престижа пил наравне с Погарским. Голова сделалась тяжелой, мелькали разные неслужебные мысли.
— Смотри! — воскликнул Погарский. — Вот и наши притопали. Тоже нашли стежку-дорожку.
В ресторан входили бородатый Леня Медницких, длинная Зоя, Танечка и Николай Осипович, один из старейших сотрудников фирмы.
«Вот еще сейчас прилипнут», — подумал Дыроколов и сказал:
— Пора рассчитываться.
— Приговор! — изрек Погарский мигом появившемуся официанту.
Официант достал из кармана куртки книжечку, помусолив карандаш, выписал счет и протянул его Погарскому.
— Сорок пять ре, — сказал Погарский.
Дыроколов побледнел.
— Пировали — веселились, подсчитали — прослезились, — засмеялся Погарский, выкладывая на стол пятерку. — Ну, гони свои.
Дыроколов положил десять рублей.
— Мало, — щелкнул пальцами Погарский, — замазка получается.
— Что же делать? — растерянно спросил старший архитектор.
— Не могу сообразить, — покачал головой Погарский. И вдруг его озарило: — Послушай, у тебя же чековая. Возьмем временно.
— Неприлично идти туда... Я только что положил...
— А тебе и не нужно, я сам сгоняю. Пиши: «Предъявителю... — Он на минуту задумался. — Пятьдесят рублей». Жди! Я в момент.
Дыроколов остался один. Незаметно он поглядывал на столик, где сидели его сотрудники, и видел, как Леня Медницких смешил длинную Зою, а Танечка что-то нашептывала на ухо Николаю Осиповичу.
Это разозлило Дыроколова. Николай Осипович был на пятнадцать лет старше его и получал в два раза меньше. Танечка нравилась Дыроколову, и, кто знает, не будь он женат...
Со злости Дыроколов выпил рюмку коньяку, потом другую, настроение улучшилось и, пощупав карман, где лежала чековая книжка, он подал знак Лене.
Тот подошел легкой спортивной походкой.
— Вот что, Леня, — сказал Дыроколов. — Ведите сюда вашу компанию.
Когда Погарский явился, он увидел, что за столиком сидели Леня Медницких, длинная Зоя, Николай Осипович и рядом с Дыроколовым Танечка.
— Хочу шампанского! — очаровательно улыбалась она.
— Три бутылки! — потребовал Дыроколов.
— Разворачиваемся, — усмехнулся Погарский и сунул в карман Дыроколову деньги.
Кутеж продолжался. Спустя некоторое время Погарский отвел Дыроколова в сторону.
— Нужно разобраться, а то как бы опять не влипнуть.
Появился официант. Счет был сто один рубль. Наличных шестьдесят пять.
Дыроколов вынул чековую книжку.
— Что это? — округлила глаза Танечка.
— Миллионер! — завистливо выговорил Николай Осипович.
И Дыроколову опять было приятно.
На этот раз в сберкассу пошел Леня Медницких.
Попросив прощенья у, присутствующих, Дыроколов встал из-за стола, сказав: «Я сейчас».
Седой благообразный служитель дал ему мыло и полотенце. Дыроколов подставил свою голову сначала под кран с надписью «гор», потом под кран с надписью «хол». Седой служитель долго обрызгивал его одеколоном.
