Это было единственное, чего не умела Тасенька-ТАСС, но это не было отражено в ее личном деле.
Минут через десять в комнате Погарского появился технолог Плотников, один из близких его друзей.
— Здравствуй, Витя, — сказал Плотников. — Как ты себя чувствуешь? У тебя ничего не болит?
— «Скоро вот и я умру и буду нем», — мрачно продекламировал Погарский.
— Ну зачем же ты, зачем? — испугался Плотников. — Жизнь так хороша, увлекательна... На днях будут фигурное показывать, а потом многосерийку. Говорят, это...
— Извини, — перебил Погарский. — Жизнь коротка...
До самого обеда Погарского не оставляли в покое. Прибежала Ниночка-кнопочка с букетиком фиалок.
— Спасибо, — грустно улыбнулся Погарский. — Рассматриваю как венок на гроб.
Ниночка вся в слезах выскочила из комнаты. Пришла застенчивая библиотекарша Валя. В руках она держала книгу, завернутую в газету.
— Сименон,— таинственно сообщила она. — Дефицит, отвлекает от повседневной жизни.
— Нет, жизни иной нет, — вздохнул Погарский.
В обеденный перерыв, едва только Погарский появился в столовой, очередь расступилась, и все стали кричать:
— Виктор Павлович, проходите вперед! Виктор Павлович, вам без очереди!
— Благодарю, в сущности, мне теперь ничего не нужно, — сказал Погарский и съел бифштекс по-деревенски, салат, блины и выпил кофе с молоком.
После обеденного перерыва к Погарскому пришел предместкома Седельчук. Они не очень ладили, но сейчас Седельчук был вежлив, как дипломат, и внимателен, как врач из платной поликлиники.
— Виктор Павлович, — любезно сказал Седельчук, — если вам нетрудно будет, зайдите в местком, есть интересные путевки, для вас семьдесят пять процентов скидки.
— Если буду жив, зайду, — скорбно вымолвил Погарский.
И грубоватый Седельчук смахнул слезу:
— До ста лет вам жить.
Перед самым концом работы к Погарскому явился Павлик.
— Товарищ Погарский,— отрапортовал он. — Вадим Вадимович приказал отвезти вас домой на его машине.
«Какие милые, чуткие люди», — думал Погарский, покачиваясь на мягком сиденье «Волги» управляющего.
Эта мысль долго не оставляла его, но вечером к ней прибавилась другая. «А почему они такие милые и внимательные? — стал размышлять Погарский. — Наверно, не только потому, что они прочли некролог? А может быть, они что-нибудь заметили во мне? Какие-нибудь следы болезни? Признаки физического разрушения?.. Может быть, и некролог я написал не ради шутки?.. Что-то подсознательное толкнуло меня?..»
Подойдя к зеркалу, он стал внимательно рассматривать свое лицо: зрачки слишком расширены, под глазами коричневые пятна, щеки запали... Раньше никогда этого не было. Да-да, какие-то признаки... Вот и аппетита нет. Ноги плохо держат... Полежать, что ли?..
Он улегся на диван, раскрыл детектив, принесенный библиотекаршей Валей, и почувствовал, как заныл копчик.
«Чушь какая-то!» — подумал Погарский и повернулся на бок. Боль в копчике прошла, но дыхание стало прерывистым и затрудненным. Погарский встал, сделал несколько приседаний, круговых движений руками. Дыхание нормализировалось.
«Молодец! — похвалил он себя. — Другой бы раскис, а я...» Тут кольнуло в сердце.
— Вздор! — громко произнес Погарский. — Вздор! — но в сердце продолжало колоть.
«Надо отключиться», — решил Погарский и позвонил по телефону рыженькой Маринке, веселому существу, с которым он встречался раз в месяц.
— Алло! — ответил заспанный голос.
— Марихен, это я! — с наигранной бодростью сказал Погарский.
— Витек! — засмеялась Маринка. — Откуда ты, из Буэнос-Айреса или Монтевидео?
— Какой вздор! — рассердился Погарский, забыв, что неделю назад он говорил рыженькой, что его посылают в командировку в Южную Америку и он вернется не раньше, чем через месяц.
— Нашли более перспективную личность? — еще громче засмеялась Маринка.
— Нет, — сказал Погарский и вдруг, неожиданно для себя, прибавил: — Кажется, я заболел... Сердце...
— Ой! Не смеши, придурок! — закатилась смехом Маринка.— У тебя сердце?.. Расскажи новый анекдотик.
Погарский угрюмо молчал.
— Ну, ну, — наседала Маринка.
— Нет у меня анекдотов! — мрачно сказал Погарский.
— Темнишь! — обиделась Маринка. — Понимаю, сначала ты расскажешь этой корове Люське, а потом она все переврет!..
