Мы все это делали.
Мы из кожи лезли вон, чтобы внушить американцам, что до приезда сюда мы были важными лицами и вращались в самом изысканном светском обществе.
Этим и объясняется обилие среди нашей эмиграции всякого рода самозванцев: генералов, адмиралов, графов, князей, великих князей. До бегства из России генералы были штабс-капитанами, адмиралы были лейтенантами, а графы, князья и великие князья были простыми смертными, которые научились изысканно целовать дамам ручки.
Я сам одно время серьезно подумывал о том, чтобы стать великим князем. Но после здравого раздумья, я от этого намерения отказался. Дело в том, что я не вышел ростом. Глядя на меня, никакой американец не поверил бы, что я великий князь.
У нас безусловно имеются низкорослые великие князья. Но если они настоящие великие князья, они могут позволить себе такую роскошь. С меня требовалось, чтобы я был высоким и стройным.
Несколько сот российских эмигрантов объявили себя артистами Московского Художественного театра. Их жены стали солистками Мариинской оперы, а дочери — знаменитыми русскими балеринами, ученицами Анны Павловой.
Хотя американцы тогда никакого влечения к балету не имели, они знали, кто была Анна Павлова.
Отличным источником дохода для нас, эмигрантов, были русские рестораны. Существовали рестораны исключительно для американцев. Нам они были не по карману, и мы работали в них в качестве кельнеров или артистов. Мы пели русские народные песни и танцевали лезгинку.
Исполнение русских народных песен для человека с навыком и нахрапом было делом довольно легким. Надо было знать три песни: печальную, цыганскую и залихватскую.
Печальная песня пелась заунывно и слезливо и кончалась глубоким протяжным вздохом:
— О-о-о-ох!
Цыганская песня пелась заунывно и слезливо и кончалась скороговоркой:
— Чурки-жмурки-турки-пурки-дурки!
Апчхи! Чхи!
Залихватская песня пелась заунывно и слезливо и кончалась бойким протяжным возгласом:
— Эх-эээх!
Американцы от этих песен приходили в дикий восторг.
Парадный подъезд по торжественным дням
Во время депрессии я около двух лет прожил в городе Пэтерсоне (штат Нью Джерзи). Я снимал меблированную комнату у польской вдовы. Пэтерсон тогда был центром шелкопрядильной промышленности. Назывался «Шелковым Городом» — «Силк Сити».
Благодаря этому Пэтерсон привлек к себе многих выходцев из Лодзи, поляков и евреев. Лодзь была мануфактурным центром России; ткачи и прядильщики из Лодзи находили работу в Пэтерсоне — до депрессии, конечно.
Муж моей хозяйки умер за два года до того, как я у нее поселился, оставив ей в наследство несколько тысяч долларов и собственный дом. Моя хозяйка очень гордилась этим домом, буквально души в нем не чаяла. Дом, действительно, выделялся из ряда других зданий в квартале своей необыкновенно опрятной внешностью. Моя полька постоянно скребла крыльцо, постоянно мыла окна, постоянно подметала тротуар.
Но у нее была одна странность, отравлявшая жизнь ей, мне и двум другим квартирантам. Она строжайше запрещала нам пользоваться парадным ходом в будние дни. Через парадную дверь можно было ходить только в праздники. Она нам разрешала пользоваться парадным ходом в день Рождества, но никак не могла примириться с мыслью, что розно через неделю после Рождества наступает еще один праздник — Новый Год. День нового года, поэтому, она зачисляла в разряд будних дней, в которые мы были обязаны пользоваться черным ходом.
Парадная дверь вела в просторный коридор. У одной стены там стояло большое зеркало-вешалка; у другой деревянная статуя индейца — из тех, которые в прошлые годы украшали вход в табачные магазины, а ко времени моего приезда в Америку уже стали выходить из моды.
Дядя моей хозяйки был владельцем табачного магазина. Голуби облюбовали себе головной убор индейца из деревянных перьев и свили там гнездо. Прогнать их было невозможно, и дядя решил от статуи избавиться. Он поднес ее в подарок своей племяннице. (Сейчас, кстати, деревянные индейцы считаются редкостью и стоят большие деньги).
Моя хозяйка поставила индейца против зеркала, так что, входя в коридор, вы сразу же видели двух индейцев, справа и слева. Но это, конечно, случалось только в праздники. В будни вы никоим образом не могли бы попасть в коридор, ибо для этого нужно было пройти через парадную дверь.
