– Надо запастись терпением. История не делается быстро.
– Терпением? – повторил Олаф. Он протянул правую руку и обнял Френкеля за плечи.
– Дорогой Френкель, – обращаясь больше к залу, начал он. – Вы – один из крупнейших теоретиков. Я читал вашу брошюру о разделении власти. Все, что вы по этому поводу говорите и писали, все верно. Но…
– Отпустите меня! – фальцетом вдруг закричал Френкель. – Что за манеры? – Он пробовал вырваться, но скандинав держал его крепко, не прилагая при этом заметных усилий.
– Вы говорите – терпение. Но пока вы тут теоретизировали, – он взглянул на часы, – в мире произведено больше тысячи мозговых операций, продано десять девушек в гаремы элиты. – Он внезапно отпустил Френкеля и тот от неожиданности свалился с трибуны.
– Хулиганство! – крикнул кто-то из зала.
– Простите меня! Вы сказали хулиганство? То, что вы здесь говорите и делаете, хуже хулиганства. Это предательство, предательство в отношении тех, кто сейчас испытывает страдания, унижения человеческого достоинства. Предательство по отношению к двум миллиардам искалеченных людей и к миллионам и миллионам детей, которых ожидает та же участь. Предательство по отношению к еще не родившимся. Вместо активной борьбы с фашизмом и бесчеловечной системой вы здесь предпочитаете заниматься политической болтовней.
– Ну это уж слишком! – Каминский вскочил со своего места. – Вы забываетесь! Мы тоже отрицательно относимся к системе, иначе мы были бы не здесь. Но называть ее фашистской мы не можем позволить. Это незнание истории, если не хуже. Вам известно, что фашизм, явление XX столетия, сопровождался физическим уничтожением людей по расовым признакам. Фашизм – это концлагеря, крематории, расстрелы и пытки. Где вы сейчас их видите? У нас даже нет тюрем!
– Наша планета – это сплошной концлагерь! – крикнул в ответ Олаф.
– Так взорвите его! – закричал в свою очередь Каминский.
– И взорвем, – уже спокойно пообещал Олаф.
– Это несерьезно! У нас политическая дискуссия, здесь не место ребяческим выходкам!
Волнение в зале нарастало. Собравшиеся повскакивали с мест. Слов уже не разобрать. Каждый кричал свое. Несколько человек поднялись на помост и что-то объясняли Олафу, возбужденно размахивая руками.
– Я, пожалуй, пойду, – сказала Ирина Каминскому, но тот не слышал ее, устремившись к помосту. Ирина встала и пошла к выходу. В дверях ее нагнал Френкель.
– Я провожу вас, если разрешите, – предложил он.
Они вышли и пошли рядом.
– Вы знаете его? – спросила она, когда они уже прошли больше половины пути.
– Олафа? Знаю, конечно! Это очень храбрый, но крайне несдержанный человек. Поймите, сейчас идти на вооруженную борьбу – значит заранее обречь себя на поражение. Что мы можем противопоставить армии, всей хорошо продуманной и слаженной системе? Фактически ничего. Следовательно, поражение неминуемо. А поражение – потеря того, что уже завоевано.
– А что завоевано?
– Ну как что? Многое. У нас уже есть политические партии. Правда, пока они на нелегальном положении, но это только начало. Придет время, и мы вступим в неизбежный, как я думаю, период развития, когда правительство вынуждено будет допустить легальную оппозицию. Поймите, это неизбежно. Весь опыт человеческого развития учит, что без легальной оппозиции наступает застой в развитии и деградация. Это должны понять и наши правители.
– Мне кажется, вы их плохо знаете, – возразила Ирина. – Вы не думаете, что нашим правителям глубоко безразлично то, есть ли застой в обществе или нет, идет ли деградация или не идет? Их это не интересует. Олаф, наверное, прав. Я сама была на положении бесправной рабыни и знаю, что это такое. Лучше смерть!
– Я вам глубоко сочувствую: Разве я не понимаю, разве я не хочу свободы и демократии? Разумеется, хочу и первый бы приветствовал наступление этого времени. Но надо же быть реалистом. Сейчас не время для вооруженной борьбы. Олаф призывает фактически к революции. Прекрасно! Замечательно! Но с кем и с чем делать эту революцию? Как он справедливо сказал, два миллиарда, то есть почти девяносто процентов населения умственно кастрированных. С ними что ли делать революцию? Вы меня извините, но это бред.
