Как ни странно, после первого же глотка в голове у него стало понемногу проясняться, и, опорожнив чашу наполовину, Эд почувствовал себя в силах оглядеть зал.
Тот, и правда, выглядел большим – не меньше Палаты парадного Присутствия районного магистрата, а та, пожалуй, была самым просторным помещением, в котором Эду довелось бывать до сих пор (если, конечно, не считать модульных зерновых амбаров, но при чем тут амбары?). Потолок здесь не давил всей тяжестью на макушку, как в оставшихся позади коридорах или в том же лазарете, а образовывал высокий свод, из-под которого струился ровный, приятный для глаз свет. Декор стен имитировал кирпичную кладку, местами нарочито неровную.
За расставленными полукругом в два ряда прямоугольными столами под белоснежными скатертями пировали, восседая на скамьях, человек пятнадцать-двадцать, среди которых Эд тут же узнал могучую женщину-рыцаря, волею которой, он, собственно, здесь и очутился – как там ее называли? Большая Берта? По правую руку от грозной воительницы сидела миловидная юная девушка с заброшенной на плечо длинной черной косой, одетая как богатый торговец. Подперев подбородок кулачком, она пристально смотрела на Эда. Напоровшись на ее ледяной, острый, как опасная бритва, взгляд, юноша почувствовал себя насаженной на булавку бабочкой под лупой садиста-энтомолога и поспешно отвел глаза.
Прочие пирующие – Эд уверенно определил их для себя как рыцарей, хотя и не мог со своего места разглядеть у большинства ни браслетов, ни кортиков – не были столь бесцеремонны, но все же нет-нет, да и поглядывали на него, кто с любопытством, кто, как показалось юноше, скорее с сочувствием, но многие с легко угадываемой неприязнью.
Стол, за которым сидел он сам, заметно отличался от прочих. Во-первых, скатерть на нем была не белой, а черной, а во-вторых, он был длинным, от одной стены зала почти что до противоположной. За дальним от юноши концом стола на таких же, как его собственный, табуретах, угрюмо перешептываясь, сидело человек десять – в основном, молодых парней немногим старше него. В отличие от компании рыцарей, в их рядах по отношению к Эду царило полное единодушие: лица были хмуры, а в глазах читалась едва ли не ненависть.
Под градом всех этих недобрых взглядов Эду сделалось весьма неуютно, и он поспешил спрятаться за кубком, который весьма кстати оказался вновь наполнен до самых краев.
Внизу, на планете, ему уже случалось пробовать вино – по праздникам и совсем по чуть-чуть: напиток этот был в их краях привозным и недешевым. Ричард Скотт вообще считал его нартским баловством, предпочитая более традиционный для стола асатов эль, варившийся прямо в поселке. Эд к элю был равнодушен, мнение же дяди о вине до сего дня полностью разделял: дорого и невкусно, пусть и престижно.
Однако напиток, стоящий сейчас перед ним, был не таков. Кисло-сладкий, слегка вяжущий, он словно хранил в себе аромат осенних фруктовых садов, приятно согревал изнутри – и охлаждал голову, возвращая ей способность мыслить.
А поразмыслить было над чем. Понятно, никакой это не сон, глупо отрицать очевидное. Это на самом деле он сидит в Большом Зале баронского замка, пьет изысканное вино из огромного кубка… и он рыцарь. Самый настоящий – с браслетом на запястье, с кортиком… не у пояса, повесить его он так никуда и не повесил, но вот он, кортик, лежит перед ним на столе в драгоценных ножнах… Так что, выходит, сбылась его мечта? Невероятная, фантастическая мечта всей его жизни – сбылась?! Но если так, где тогда радость? Где восторг? Где счастье?! Эд прислушался к своим чувствам: нет, ничего, кроме растерянности и страха. Да и те словно какие-то придушенные, загнанные в самые глубокие закоулки души. Возможно, виной всему лекарства, которыми накачал его в лазарете лекарь?
Погруженный в эти мысли, Эд не заметил, как осушил кубок до дна, однако едва юноша успел поставить его на стол, как незаметный до поры лакей вновь наполнил тот вином. Юноша протянул было руку к чаше, но в этот момент его организм осмелился напомнить, что отнюдь не является бездонной бочкой. Эд поднял глаза в поисках слуги, и тот, словно только того и ждал, тут же вырос рядом.
