– Надеюсь, они не забыли про завтрак, – заметил Карамон, садясь на постели.
– А я думал, тебе нездоровится, – язвительно брякнул Рейстлин.
– Мне стало лучше после того, как вырвало. Эй! – Карамон подошел к открытой двери и высунул наружу голову. – Когда мы будем есть?
Тассельхоф глядел в окно до тех пор, пока Флинт не скрылся за углом дома. Тогда кендер плюхнулся на стул.
– Флинт обещал взять меня с собой к парящей гробнице, – захныкал Непоседа.
Танис понимал, что разубедить кендера невозможно, и оставил малыша одного, уверенный: не пройдет и несколько минут, как тот позабудет о своем горе, переключившись на что-нибудь интересное.
Светлый Меч тоже смотрел в окно.
– Танис, нам ничего не стоит справиться со стражниками у дверей. Их всего двое.
– А что дальше? – поинтересовался маг. – Как мы пройдем по Торбардину незамеченными? Выдадим себя за гномов? У кендера это, может, и получится, а остальным придется наклеить себе фальшивые бороды и подгибать колени.
Лицо Стурма вспыхнуло.
– Во всяком случае, мы можем поговорить с Хорнфелом, объяснить, что боимся за друга. Может, он изменит свое решение.
– Наверное, мы можем попросить аудиенции, но вряд ли он передумает, – ответил Танис. – Нам ясно дали понять: только гному позволено войти в священную гробницу.
Рыцарь продолжал мрачно глядеть в окно.
– Флинт сейчас по дороге в Долину танов, в Королевство Мертвых, сопровождаемый полоумным гномом и ведомый духом мертвого принца, – заметил Полуэльф. – И помочь ему мы не в силах ничем.
– Кроме молитвы, – заключил Стурм, опускаясь на колени.
Рейстлин только пожал плечами:
– А я собираюсь еще поспать.
– Во всяком случае, до завтрака, – одобрил его идею Карамон.
Ничего другого не оставалось, как последовать их примеру. Танис лег на свою кровать, уставившись в потолок. Стурм шептал слова молитвы.
– Я знаю, что согрешил, но я свершил сие во благо, – говорил он Паладайну, сомкнув руки. – Как я делал всегда…
Тассельхоф продолжал смиренно сидеть на своем стуле. Он дождался, пока Стурм углубится в свои молитвы, пока у Таниса закроются глаза и выровняется дыхание. Пока зазвучит громогласный храп Карамона, а Рейстлин прекратит кашлять.
– Флинт сказал, что я могу пойти с ним, – бормотал Тас. – «Я уж скорее взял бы кендера». Это были его слова. Танис беспокоится за него, а будь я с гномом, волновался бы вполовину меньше.
Оглянувшись по сторонам, кендер снял с себя все сумочки – можно сказать, от сердца оторвал. Без них он чувствовал себя словно без одежды, но ради друга пошел на эту жертву. Тас бесшумно соскользнул со стула и, двигаясь тихо, как умеют лишь кендеры, когда считают необходимым, выбрался за дверь.
Двое стражников стояли к нему спиной и не слышали, как он вышел.
– Привет! – громко проговорил он.
Стражники вытащили мечи и развернулись гораздо быстрее, чем ожидал кендер. Тас и не предполагал в гномах, да еще и закованных в латы по самые уши, подобного проворства.
– Что тебе нужно? – прорычал солдат.
– Живо давай назад, – добавил его товарищ, указывая на гостиницу.
Тас знал несколько слов на языке гномов. Вообще-то он знал по нескольку слов из множества языков и наречий, во всяком случае, достаточно, чтобы сказать чужестранцам, встреченным в пути: «Вы это обронили!»
– Мне нужен мой хупак, – вежливо попросил Тас.
Гномы уставились на него, а один даже сделал своим мечом угрожающий выпад.
– Не меч, – попытался объяснить Тас, не поняв значения этого жеста. – Хупак. Это что-то вроде посоха.
До стражников все никак не доходило. Они уже разозлились не на шутку, впрочем, как и сам Тассельхоф.
– Хупак! – повторил он по слогам. – Вон он, стоит рядом с вами.
Он показал на меч Стурма. Гномы обернулись посмотреть. Зря.
– Упс! Извините, ошибся, – сказал Тассельхоф. – Я вот это имел в виду.
Прыжок, наклон – и вот уже хупак в руках у кендера. Он ткнул одного из стражников тупым концом в лицо, другого острым уколол в живот. А затем двумя ударами оглушил обоих гномов. Просто на всякий случай, вдруг раньше времени очухаются, переполох поднимут. Выбрав из двоих того, что поменьше, кендер стянул его шлем.
