Протянув руку, Фистандантилус шагнул ко мне.
— Если твоя броня сгорела, — мягко сказал старик, — я помогу с решением задачи.
Я не мог двинуться, не мог защититься. Магия истощила все мои силы до конца. Фистандантилус стоял передо мной — черная мантия свисала клочками ночи, плоть сгнила и отваливалась кусками, кости просвечивали сквозь кожу. Ногти старца выросли и заострились, как у мертвеца, глаза сияли тем неукротимым огнем, что горел в моей душе, теплом, что могло воскрешать умерших. На тощей шее Фистандантилуса поблескивал гелиотроп.
Рука старика коснулась моей груди, лаская живую плоть, дразня и мучая. Он начал погружать руку глубже, внутрь, пока пальцы не схватили мое сердце. Как умирающий солдат хватается за копье, что пронзило его насквозь, я схватил старика за запястье той хваткой, ослабить которую может только смерть.
Захваченный врасплох, Фистандантилус рванулся прочь, стремясь вырваться, но старик не мог одновременно освободиться и продолжать сжимать мое сердце.
Белый свет Солинари, красный огонь Лунитари и черное, бездушное сияние Нуитари — вот что я видел слабеющими глазами, глядя в бездушные немигающие зрачки.
— Можешь взять мою жизнь, — крикнул я, впиваясь в запястье старика так же, как недавно он впился в мое сердце, — но взамен ты станешь мне служить!
Страшные глаза мигнули.
Рейстлин снял с пояса маленький кожаный мешочек, который всегда носил с собой. Сунув руку внутрь, он вытащил нечто похожее на маленький шар, сделанный из разноцветного стекла, или мраморный шарик, которыми так любят играть дети. Рейстлин покатал Око на ладони, наблюдая, как цвета внутри сплетаются и переливаются.
— Ты становишься настоящей помехой, старик, — тихо сказал он, и его абсолютно не волновало, услышал его Фистандантилус или нет.
У Рейстлина был план, и неумерший маг никаким способом не мог помешать ему.
4
Проклятая Башня. Око Дракона. Тишина
4-й день месяца Мишамонт, 352 год ПК
Новая черная мантия была все еще влажной на швах и немного отдавала миндалем. Красильщик сказал, это из-за красителя с индиго. Несмотря на бахвальство мастера, описывающего многократное полоскание, Рейстлину также казалось, что он чует запах мочи, которую используют для закрепления краски.
Красильщик возражал, что запах существует лишь в воображении мага, и даже предложил забрать мантию и еще раз прополоскать, но у Рейстлина было слишком мало свободного времени.
Маг больше всего опасался, что Такхизис успеет выиграть войну раньше, чем он сможет к ней присоединиться. Ему не хватит времени показать свои навыки, заручиться поддержкой и сделать успешную карьеру. Рейстлин представлял, как он становится лидером черных мантий в Башне Высшего Волшебства в Нераке, столице Темной Королевы. Башня рисовалась в его воображении исключительно великолепной.
Наверняка Ладонна живет там, если, конечно, она все еще глава Ложи. При мысли о том, как ему придется унижаться перед старой каргой и выполнять ее приказания, Рейстлина передернуло. А прежде всего ему придется объяснить, почему он выбрал Ложу Черных Мантий без ее разрешения.
Ну ладно, его рабство не продлится долго. При помощи Такхизис Рейстлину удастся возвыситься над всеми. Его самые смелые мечты сбудутся, он больше не будет ни в ком нуждаться.
«Твои мечты? — Грозный голос Фистандантилуса заставил кровь Рейстлина застыть в жилах. — Это не твои мечты, это мои мечты! Я потратил всю жизнь, работая каждый день и продвигаясь к цели сделаться Повелителем Прошлого и Настоящего! И никакой хныкающий выскочка не украдет их у меня!»
Рейстлин сдержал собственные мысли, отказываясь вступать в сражение, к которому он пока не готов.
Маг быстро шел в ночи, безошибочно двигаясь к цели, к своей судьбе. Посох Магиуса — сияющий шар, зажатый в когтях дракона, — освещал ему дорогу на темных улицах. В этой части города было особенно темно и пустынно. В глазницах окон не теплилось ни единого огонька. Из домов не доносилось шума и смеха. Улицы лежали заброшенными — никто, даже бесстрашные кендеры, не смел приближаться к тени Башни Высшего Волшебства ни днем, ни тем более ночью.
