По итогу собеседования(и за памятную мне фамилию их командира) я принял швабских головорезов к себе в роту. На регулярную службу, а не по контракту. Будут бузить, перевешаю без жалости, а в случае благообразного поведения попробую со временем экипировать до уровня мосарабов, хотя и затратно это весьма. Но у меня есть заветные письма к казначею и военному интенданту Малого Отеля. Не успокоюсь пока не вытрясу нужную монету. Верней, этим займется Логан, у него лучше получается.
Выступили на марш далеко после обеда. Итак, война для меня на пару месяцев закончилась. И это хорошо. А что началось? А вот хрен его знает. Но, думаю, веселой прогулкой мое путешествие явно не назовешь. Хотя, посмотрим, чего судить заранее. Я иду Пьер Ле Горжиа…
Охотничий рог взвыл и неожиданно смолк. А через секунду раздался пронзительный женский визг.
— Черт!.. — я осадил свою иберийскую кобылку и прислушался. — Где же ты Маха?
Повторный визг раздался примерно метрах пятидесяти впереди и правее.
— Выпороть бы тебя соплячка!.. — с чувством предался я мечтам и чуток пришпорил лошадку. — Ну… пошла Папильона*… на тебя теперь одна надежда…
* От papillon(фр.) — бабочка.
На охоте мы. Машка… то есть Мария Бургундская, затеяла пышную парфорсную охоту и наотрез отказалась меня отпускать пока я не приму в ней участие. Принял… принял, мать его ети, участие, а теперь пытаюсь догнать наследницу Бургундского престола. Мария, по своему обычаю, в охотничьем азарте опередив всю свою свиту рванула в чащу за чудовищно громадным туром*. Я едва за ней удержался следом, да и то, только благодаря своей Папильоне, которая, выделывала настоящие цирковые номера продираясь сквозь чащу. Чудо, а не лошадка…
— А — а–а… — очередной вопль раздался совсем рядом и уже через мгновение, вылетев на небольшую полянку, я стал свидетелем жуткого зрелища.
Мля… Карлуша если что, казнит первым, а уже потом перевешает весь Малый Отель…
Лошадь Марии лежит на боку, вывалив груду сизых внутренностей, рядом пара раздавленных в лепешку гончаков, а жуткого размера лохматая и рогатая зверюга пытается достать рогами девушку, которая каким‑то чудом успела залезть на толстый и кривой дубок. А теперь задрав подол зеленого бархатного платья с чувством визжит.
— Kuda po kopanomu chren rogataya!!! — обращая на себя внимание заревел я и выхватив из чехла рогатину бросил поводья.
Ну сейчас начнется…
Кобылка почувствовав, что я дал ей волю, радостно всхрапнула и кокетливо пошла боком прямо перед лохматой башкой с чудовищными рогами, похожими на громадный лук. Тур заревел и выворачивая копытами целые пласты мха рванул вперед.
Папильона прянула чуть вправо, потом влево, а затем изящным движением ушла из‑под самых рогов. Закрутила пируэт по спирали и опять возникнув перед мордой зверюги стала приплясывать на своих сухих, точеных ногах. При этом еще презрительно всхрапывала, матюкая лесное чудище на своем мудреном лошадином языке.
Еще рывок рогатой зверюги и еще серия финтов…
М — да… так Папи может играться до бесконечности. Купил я ее по случаю, у бродячих зингар* и не устаю до сих пор удивляться. Если бы не знал, что сейчас, коррида как таковая еще не существует, то подумал бы, что зингары стащили иберийку у какого‑нибудь пикадора. Папи просто рождена для парфорсной охоты, ей богу, даже похожа своим видом на легавую собаку.
Во время очередного пируэта глянул на дерево и усмотрел что Машка взирает на разыгрывающееся перед ней действо с широко раскрытыми глазами и даже немножечко разинула рот.
Умудрился содрав берет, изящно поклониться наследнице престола и легонько тронул лошадку шпорами. Пора…
Папильона уйдя от очередного выпада, выскочила сбоку тура и я налегая всем телом всадил ему рогатину чуть повыше лопатки. А потом бросив древко, выхватил секиру.
Ну!..
Тур роняя из пасти клочки кровавой пены ткнулся мордой в землю, но выправился и взревев, опять кинулся в атаку. Папильона скользнула в сторону и встала на дыбы. А когда она опускалась на ноги, в круп зверюги с хрустом врезалось кованное в Толедо стальное лезвие.
Зверь захрипев ничком рухнул на смятую траву.
