— Пошли, — сказал он и двинулся, пошатываясь от веса еще и своего чемодана, и дорожной сумки. — У меня здесь машина, я отвезу вас домой. Это позволит нам продолжить беседу.
Джессика застонала. С тех самых пор, когда он показал ей досье Фанг Баольян, они не говорили ни о чем, кроме бизнеса. Дэниэлс просто заговорил ее. То, что он задумал, было ужасно пугающим. Несмотря на довольно крупную сумму от продажи многих дальневосточных владений как своих, так и брата, Джессика сомневалась, хватит ли у него средств войти в какой-нибудь совет и вытолкнуть Фанг Баольян. Она знала, что желание Купера было сумасшедшим, но не собиралась говорить ему об этом. Нет, она хотела оставить этот секрет при себе.
На будущее мисс Лангстон решила держать рот закрытым, а глаза открытыми, хотя они имели привычку смотреть не туда, куда нужно. Ее взгляд был прикован к Куперу Дэниэлсу, который просто восхищал Джессику. Правду говоря, еще во время его сна в самолете она внимательно изучила каждую черточку лица, начиная с падающих на лоб прядей волос до чистоты трещинки на его подбородке. Не многие люди могут спокойно спать под таким пристальным осмотром. Купер Дэниэлс делал это прекрасно, а Джессика очень боялась оказаться разоблаченной. Потом он проснулся и сразу же посмотрел на нее. Осознание ситуации затруднило ему задачу. Купер уже не был спокоен. Смех, который она слышала в начале полета, становился более грустным по мере того, как они углублялись в обсуждение досье Фанг Баольян.
— Мне надо позвонить, — сказала Джессика, когда они проходили мимо телефонов-автоматов. — Я вернусь через минуту.
— Не торопитесь, — успокоил ее Дэниэлс. — Я скоро буду.
С чувством облегчения она смотрела, как он уходит. Ей больше не хотелось думать о пиратах, особенно об одной, по имени Фанг Баольян, и нужен был отдых от мыслей о ее «будущем экс-шефе». Джессику смущало то, что с момента их первой встречи она чувствовала его физическую привлекательность. Возможно, это было абсолютно нормально, но до сих пор она ничего подобного сильного и внезапного не испытывала. В таком состоянии люди часто совершают глупости, о которых потом очень сожалеют.
До настоящего времени ее бывший муж не раскаивался в том, что окунулся во взрослую страсть, но она была уверена, что Ян — исключение. Джессика не считала себя ханжой, но ей нравилось думать, что она умеет принимать мудрые решения.
Купер Дэниэлс не был, однако, мудрым решением, и он хотел невозможного. Ее шеф рассчитывал, что она проследит за отмыванием денег в международных лабиринтах через слабые и неизвестные организации. Он хотел использовать свою маленькую финансовую мощность, чтобы заставить более крупную силу подать в отставку, даже ценой потери своего состояния. Дэниэлс хотел взять реванш.
Джессике хотелось спать. Не в первый раз она пожалела, что думала больше о своей чековой книжке и поддалась зову сердца, когда выбрала компанию Купера Дэниэлса среди многих других с Востока и Среднего Запада, которые тоже предлагали ей работу. Она никогда не опустится так низко, чтобы возвратиться в Нью-Йорк, место, где ее супружеские чувства были унижены. В Чикаго не будет так ужасно.
Джессика вошла в кабинку и взяла трубку. Сбросив на пол дорожную сумку, она нашла в кошельке необходимые монеты и опустила их в телефон. Никто не успел ответить, а Купер уже маячил у нее за спиной с тележкой для багажа. Она быстро взглянула на него и натянуто улыбнулась. Улыбка превратилась в настоящую, когда в трубке послышался милый голосок.
— Здравствуйте. Дом Лангстонов и Сигнорелли. Говорит Кристина Лангстон.
— Привет, сладенькое сердечко! Я дома.
Купер увидел внезапно изменившуюся улыбку, мягкий блеск глаз женщины и понял, что все это, без сомнения, относилось не к нему, а к «сладкому сердечку». Приступ ревности, которой он и не ожидал, сдавил его грудь.
Купер очень долгое время не испытывал на себе женской любви, и Джессика Лангстон заставила почувствовать отсутствие этого с удивительной остротой. В другое время, при других обстоятельствах он бы пригласил ее в свою жизнь, попробовал бы жить с нею. Эта женщина сильно влияла на его чувства и заставляла желать неизвестной доселе нежности.
