Дверь их номера не выходила в главный коридор. Номер можно было найти по небольшому указателю, прикреплённому на стене у вращающейся двери с надписью «Пожарный выход». Стрелка показывала направление, в котором нужно искать комнату 310. Миновав эту дверь, Лаура оказалась в другом параллельном коридоре, шириной фута четыре-пять. Пройдя ярдов пять по этому коридорчику, Лаура оказалась перед дверью в свой номер. Чуть дальше коридорчик поворачивал под прямым углом направо и упирался в другую вращающуюся дверь, тоже с надписью «Пожарный выход». Лаура безошибочно догадалась, что через эту дверь можно выйти на чёрную лестницу и по ней спуститься на первый этаж. О чём она не подумала, так это о том, что за этим поворотом спокойно мог спрятаться человек и ею можно и не заметить, стоя в коридоре перед дверью номера.
Если только кто-нибудь пожелает остаться незамеченным…
Лаура вынула ключ из замочной скважины и аккуратно притворила дверь, чтобы язычок не защёлкнулся. За дверью стояли два чёрных кожаных чемодана. Она осмотрелась вокруг, и комната ей понравилась. Справа виднелась двуспальная кровать под бледно-зелёным покрывалом, за ней — гардероб. Напротив — три сводчатых окна с занавесками до пола, а перед ними выстроились справа налево: столик с чайными принадлежностями, телевизор, низенький туалетный столик с зеркалом и красное плюшевое кресло. Она разглядела почти всё, разве что не обратила внимания на неплохую репродукцию «Вида Делфта» Вермера над кроватью. Со своим первым мужем они видели оригинал в музее Маурицхейс в Гааге, где услышали от гида, что это любимая, картина Марселя Пруста, но, как ни странно, тогда картина не произвела на неё впечатления, и теперь, в те немногие минуты жизни, которые остались у неё, она уже не имела возможности произвести переоценку столь поспешного суждения.
Она подошла к окну и посмотрела на портик с четырьмя ионическими колоннами и фигуру Аполлона с поднятой правой рукой, сидящего (несколько искусственно, как решила Лаура) на невысоком пьедестале. Между двумя центральными колоннами свисал большой голубой оксфордский флаг с надписью: «Museum Ashmoleanum apud Oxonienses». Hy, конечно, Лаура много знает об Эшмолеанском музее, её губы тронула улыбка, чуть заметная йод толстым слоем помады, и она опустила занавеску, потом повернулась к двери слева от неё. Дверь была приоткрыта, и за ней виднелась выложенная коричневатым кафелем ванная. Не входя в неё, Лаура открыла дверь пошире: справа унитаз, прямо перед ней ванна, полузакрытая раздвигающейся занавеской, а слева умывальник и рядом с ним на стене горячие трубы хромированной сушилки с кипой мягких белых полотенец.
Лаура всегда спала на левой стороне двуспальной кровати, и девушкой со своей сестрой, и с обоими мужьями, но теперь тяжело опустилась на кровать с той стороны, которая оказалась ближе, поставив сумочку белой кожи на маленький ночной столик, стоявший около кровати, прямо под многочисленными выключателями освещения, радио, телевизора. Сделав это, она наконец-то сняла туфли.
Взяв электрический чайник со столика у окна, Лаура наполнила его водой из-под крана в ванной и включила в сеть. Затем, вернувшись в ванную, заткнула сливное отверстие пробкой и повернула кран горячей воды. Вернувшись в комнату, взяла табличку с надписью «Просьба не беспокоить», повесила её на дверную ручку с внешней стороны и снова вошла в ванную, где насыпала в воду немного розового порошка, тут же растворившегося.
Берил Ривз обратила внимание на то, что в комнату 310 прошла только одна женщина. В 4.40 она последний раз прошлась пылесосом по ковровой дорожке, зная, что, прежде чем сдаст смену в 5.00, ей придётся отвечать на несколько вопросов, которые обязательно зададут эти американцы. Из своего небогатого опыта она уже представляла себе, что они обязательно спросят, где автомат с мороженым (которого в гостинице нет и в помине) и где взять дополнительные пакетики с растворимым кофе (этого было сколько хочешь). Верил приехала в Оксфорд из Манчестера, и её честное, несколько наивное отношение к жизни, а самое главное, акцент уже успели завоевать сердца многих подопечных на третьем этаже, где она работала. В общем и целом она всё больше и больше показывала себя хорошей работницей: пунктуальной, добросовестной, приветливой — и (как позже обнаружил Морс) оказалась самым надёжным свидетелем.
