достаточно эффективная команда по разносу газет. Единственное, что напрягает, это когда его
цель оказывается вне поля зрения из-за дождя, и мне приходится выпрыгивать из машины, чтобы положить газеты на крыльцо или в почтовый ящик. И я чувствую себя идиоткой, делая
это.
─ Езжай быстрее, Лекс. Я хочу вернуться домой и лечь спать! ─ не могу поверить, что
мои бедные родители делают это семь раз в неделю, это задание не из легких.
─ Почему этого нет в Лос-Анжелесе? ─ спрашивает Мози. ─ У меня бы прекрасно
получалась эта работа.
─ Потому, что больше никто не читает бумажные газеты, люди просто просматривают
их онлайн. ─ Мой брат рассуждает об исчезновении печатной продукции, в то время как
усиливается дождь, переходящий в снег. Я уснула в машине, слушая бормочущие голоса Лекса
и Мози. У меня странное чувство, словно у нас появился еще один член семьи. И возможно, у
Лекса появился новый друг, с Мо он такой расслабленный. Никогда раньше я не видела его
таким.
Глава 11
Двумя днями позже состоялся жилищный суд, и нам было отказано в нашем
ходатайстве. Нам дали два дня, чтобы освободить дом и перевезти родителей к моему дяде
Виктору, к тому, чья фамилия Финч и к тому, с кем не ладит мой отец. Моя мама считает, что
его жена тетя Кирстен слишком неестественная и что она не заботится о своих детях. Думаю, она каким-то образом пугает маму, заставляя ее чувствовать себя неадекватной и старомодной.
Мы едим обед в дерьмовой закусочной в центре города, и все находятся в состоянии
шока. Я вспоминаю времена, когда была маленькой и думала что у нас все хорошо. Мои
родители работали как проклятые, но они души не чаяли в Алексее и мне, и у нас всегда было
то, что мы хотели. Я снова перемешиваю ложкой свой куриный суп с лапшой. Продолжаю
добавлять крекеры, даже не пробуя его на вкус, и когда моя мама начинает плакать я уже не
способна что-либо есть.
Папа успокаивает ее, нежно говоря что-то на русском, пока она рыдает на его плече в
сильно изношенный темно коричневый кардиган с кожаными заплатками на локтях. Мози с
нами, теснится за столом рядом с Лексом. Я сижу в самом конце стола, с почти свисающей со
стула задницей. Смотрю на Мози и думаю о том, как странно, что он здесь. Он как паразит, но
хороший, который подбадривает нас. Мне по-прежнему ненавистно то, что он так меня
привлекает. Возможно, если бы я не была бы так увлечена им, мы могли бы его усыновить. Но
кого я обманываю? Кто захочет стать членом такой семьи? У нас даже нет места, где жить, а
будущее нашего финансового положения зависит от паршивого социального работника и ее
непутевого младшего брата.
─ Послушайте все, ─ говорит Мози, привлекая всеобщее внимание. ─ Я делал это
раньше. Это не так уж и плохо. Это называется, начать все заново. Я потерял дом, у меня
ничего не было, но жизнь все равно продолжается.
─ Спасибо, Мози, за твои слова, ─ говорит мой папа, потянувшись через стол и
похлопывая Мойзеса по плечу. Мои родители приняли его, словно он был их ребенком. С
каких пор стало так легко пробраться в эту семью? Просто прокатиться на автобусе до
Детройда, и затем вы становитесь одним из нас? Двадцать пять долгих лет я плачу по свои
счетам, и не стану лгать, не мало из этих лет были хреновыми. Особенно те, где мне в
одиночку пришлось отбиваться по всем счетам.
─ Начать все с нуля, ─ угрюмо говорю я. Я не в настроении веселиться. Я люблю свой
дом. Я люблю свою семью. И я не понимаю, как могло все стать настолько фигово.
─ Свежий старт! ─ говорит Мози, улыбаясь, и я бросаю на него раздраженный взгляд.
Мне бы хотелось, чтобы его ободрительная задница заткнулась ко всем чертям.
─ Мама и папа, Лана и я обсуждали, как все надо будет сделать. Пап, для мамы будет
очень тяжело эмоционально, видеть, как вывозят ее вещи.
Мой папа кивает в знак согласия и затем массирует свой лоб. Все эти переговоры
продолжаются в течении нескольких лет, и теперь внезапно угроза стала такой реальной.
Теперь это окончательное решение. Наш дом быстренько выставят на продажу, но скорее
всего, его снесут, а земельный участок продадут, потому что наш дом в плохом состоянии.
