— Я… не помню. Я многое забыла после болезни, можно сказать, что стала… ммм… другим человеком, — пояснила Маша, с ужасом представляя, как будет объяснять ему, откуда она взялась, а Эльвин, судя по нравам и вере своего времени, сочтет ее каким-нибудь порождением ада.
Однако он не задал больше ни одного вопроса, а только кивнул. У него есть свои тайны, возможно, именно поэтому он и уважает чужие.
— Посмотри, на перстне вырезан узор, — задумчиво проговорил Эльвин, все еще вертя украшение в руках. — Это трилистник. Сейчас его считают символом Святой Троицы — Отца, Сына и Святого Духа, однако он был известен и раньше. Еще задолго до принятия учения Христа трилистник считался особенным знаком. Люди говорили, что он олицетворяет круговорот — жизнь, смерть и новое возвращение к жизни. Это волшебный защитный символ, — парень осторожно провел пальцем по граням камня. — А еще узор вырезан слишком выпукло… — добавил он, — однажды, еще в Святой земле, я видел, как таким перстнем открывали некую дверь, вкладывая его в соответствующее место так, чтобы рисунок совпал. Тебе нигде не встречался этот символ?
Маша беспомощно развела руками…
Шорох листьев предупредил, что кто-то подходит к ним со стороны замка, и девушка едва успела взять из ладони Эльвина странный перстень и на всякий случай отступить на шаг, как среди деревьев появился сэр Чарльз.
— Вот ты, бездельник! — крикнул он, заметив слугу. — Везде тебя разыскиваю! Ну-ка марш, приготовь мои доспехи. На нижнем дворе устраивают тренировку, пора бы и мне немного поразмяться!
— Слушаюсь, господин, — отозвался Эльвин и мгновенно, едва слышно, исчез за деревьями.
Маше только оставалось удивляться, как ловко и быстро он двигается.
— Простите меня, миледи! — обернулся к девушке сэр Чарльз. — Слуги такие ленивые!.. Но довольно о них. Ваша красота слепит меня точно солнце. Вы похожи на прекрасную статую Мадонны, которую я как-то видел в Вестминстерском аббатстве!
Маше стало неловко в присутствии рыцаря, к тому же от него пахло потом и вином… не слишком приятное сочетание.
— Благодарю вас, сэр, вы слишком… любезны, — вовремя подобрала она достойную замену слову «навязчивы».
— Через несколько дней в вашем замке состоится турнир, и я буду иметь честь сразиться в вашу славу конным и пешим, чтобы вас заслуженно назвали прекраснейшей… Но полно, я не сладкоголосый менестрель, мне больше по душе сражаться, чем говорить галантные речи, — добавил рыцарь после небольшой заминки.
— Благодарю вас, — повторила Маша. — А давно ли при вас Эльвин? — вдруг спросила она.
Сэр Чарльз нахмурился.
— Этот негодный мальчишка уже успел оскорбить вас, миледи?! Клянусь Святой Девой Марией, я из него всю дурь выбью!
— Нет, что вы, — поспешно заверила Маша, направляясь к выходу из сада, — он был очень… ммм… предупредителен. Я просто хотела узнать, давно ли он у вас.
— Нет, совсем недавно, — отвечал сэр Чарльз, размашисто шагая за ней, — мне нужен был слуга, а он сказал, что прибыл из Святой земли, умеет снарядить и распрячь лошадь, надеть на господина кольчугу и всякое такое, ну я его и взял.
— Спасибо, — поблагодарила Маша. — Мне пора. — И ускользнула, оставив рыцаря одного посреди двора.
Итак, об Эльвине тоже ничего толком не известно, и еще вопрос, стоит ли ему доверять… Но Маше казалось, что стоит. Нельзя сомневаться во всех. Сэр Вильгельм и Эльвин, пожалуй, единственные здесь люди, в которых она не хотела бы сомневаться. «Нужно просто верить», — сказала себе девушка.
В такт ее мыслям стучали молотки. Внизу, за оградой, у подножия замка, сооружали трибуны. Барон уже разослал гонцов, сообщая соседям о дне начала турнира, и замок ожидал наплыва гостей.
* * *
На нижнем дворе, там, где обычно паслись овцы и домашняя птица, уже собрался гарнизон замка. Солдат было не так много, человек двадцать. В стороне толпились любопытные: мельник, весь, словно пудрой, обсыпанный мукой; скотник, несколько служанок, мальчишки-конюхи.
Маша встала среди зрителей и стала наблюдать, как солдаты усердно целятся в мишени. В основном в их руках были большие неуклюжие луки, только у двоих она заметила более компактные, крестообразной формы устройства, кажется, их называли арбалетами.
