Незаметно проскользнул в свой окоп, присел за бруствером. Видел, как через всю позицию прошагал сосредоточенный и хмурый Мещеряков, свернул к землянке Тюрина. Тотчас оттуда выскочила Клавдюша, помчалась к прибору, прикрывая ладонями щеки, потом вышел и озабоченный Тюрин, направился в лощину.
Небо заволакивалось тучами. Из степи потянуло прохладой, легче стало дышать. На КП приглушенно играло радио. Тенор, похожий на лемешевский, обращался к ветру, просил полететь на Украину, где осталась девушка с карими очами. Сергею стало грустно.
— Так-то ты гостей принимаешь…
На бруствере стояла Женя. Улыбалась. В руках по яблоку.
— Сесть разрешишь?
— Конечно.
— Совсем забыл нас. Как не стыдно? Будто — за горами. Чуркин тебя каждый день вспоминает. Возьми вот от Суржикова. Он в город ездил. Ну как ты тут?
— Ничего. Привыкаю.
Он и рад был ее приходу и в то же время испытывал неловкость. Вел себя скованно и, когда Женя ушла, вроде даже почувствовал облегчение. А поняв, отчего это, стало обидно за себя и больно. «Обижаешься, когда в тебе видят мальчишку, а ведь зря обижаешься. Пришла девушка, которая дорога тебе, и — двух слов не сумел сказать. Эх ты-ы, Сергунек, Сергунек…»
Крепчал ветер, нагоняя тучи. Стало темнеть. Пошел дождь. Прибежал Володя зачехлить дальномер, сказал раздосадованно:
— Спать ложись. Срочно в наряд заступаем.
К полуночи, когда Сергей принял пост у склада боеприпасов, вовсю разгулялась непогода. С юго-востока, из оренбургских степей подул ветер. Надолго зарядил дождь.
Плащ-палатка стала тяжелой, ботинки промокли. Сергей медленно ходил вокруг склада, напряженно вглядываясь во тьму, и было ему так одиноко, точно остался он бесприютным в этой бескрайней ночной степи.
Шагах в десяти чернели кусты. Порою там что-то вроде бы шелестело, и тогда Сергей тверже обхватывал ложе карабина. В такую непогодь диверсант вплотную подойдет — за куст примешь. Неделю назад двоих схватили в Саратове, минировали завод. Средь бела дня, говорят, работали…
Ветер налетал порывами. Сергею послышались вдруг шаги. Присел в надежде разглядеть полоску неба у горизонта, с трудом нашел ее и успокоился — нет, все по-прежнему, чернеют кусты, и только. Побрел дальше — опять шаги. Оглянулся — рядом что-то черное, растущее, надвигающееся прямо на него. Вскинул карабин, а руки, ноги — ватные, язык присох к нёбу. Диверсант — рядом. Показалось, поднял руку. В ней, определенно, граната, в другой — пистолет. Сергей попятился, пытаясь укрыться за ящиками, а ведь надо стрелять, немедленно стрелять!..
— Стой, кто идет!
Отпрыгнул в сторону. Мушки не видно.
— Стой, стрелять буду! Выстрелил.
Враг покачнулся и тяжело рухнул. Сергей наугад пальнул еще раз и снова отпрыгнул в сторону. На позиции — топот.
— В чем дело, часовой? — тревожно спрашивает Бондаревич, дежурный.
— Нападение на пост… Кажется, бил наверняка. Но все-таки вы поосторожнее, товарищ сержант…
Бондаревич, пригнувшись, ныряет в темноту, включает фонарик. Луч выхватывает черную тушу, потом рогатую голову.
«Корова… Нечего сказать, подвалил лазутчика…»
Бондаревич привел старшину. Потом пришли Чуркин и Суржиков. Растянули палатку, зажгли две лампы-коптюшки. Чуркин и Мазуренко свежевали тушу, Суржиков, посланный на кухню за водой, засмеялся, пробегая мимо:
— Думал: пропадать казаку у матушки Марьи, обабится с головы до хвоста, а ты — ничего, буянишь. Ордена тебе за это, конечно, не дадут, но говядинкой накормят от брюха. И то — хлеб!
— Ладно, Костя, без тебя тошно…
— Эт не ты там, Сергунек? — подал из палатки голос Чуркин. — Молодца, земляк, молодца! Череп — надвоя, как по метке.
«Прославился… Вот уж смеху-то в расчетах будет…»
Шкуру и требуху зарыли тут же, мясо унесли, палатку свернули. Перед уходом Мазуренко подозвал всех к себе, строго предупредил:
— Про цэ — мовчать, щоб комбат не узнал. Заставит отдать на склад дивизиона, а с того склада нам дадут два ребрышка и одно ухо. Уси чулы? О так от!
Сменившись с поста, Сергей долго не мог заснуть. Насмешек он теперь не боялся: приказа старшины никто не нарушит. Мучило другое — кому принадлежала эта заблудшая животина? Может, какой-нибудь солдатской вдове с выводком ребятишек — мал мала меньше?
