— Парень ты здоровый, поработаешь грузчиком, оглядишься, может, и на завод какой устроишься.
— А к вам бы, паровозником, нельзя? Здорово — едешь, на мир глядишь. Интересно!
— Ну-у! — усмехнулся Матвеич. — К нам трудно. Учиться сначала надо. И документов у тебя никаких. Да ты не робей! Держись бедного люда. Бедняк бедняку завсегда поможет. А с шарамыгами пристанскими не связывайся — оберут до нитки. К подрядчикам тоже не ходи. Это, брат, совсем худые люди для бедняка.
И Матвеич рассказал, что безработный люд собирался в поисках работы на площади у Старого кладбища — та площадь была вроде биржи труда. Вот их тут и захватывали в свои руки подрядчики-посредники, которым заводчики поручали набрать рабочих. Подрядчики «сколачивали» артель, и для артельщиков подрядчик становился полновластным хозяином, настолько кабальными были условия найма. Подрядчики же производили расчет с рабочими, при этом часть зарплаты утаивали. Но люди безропотно терпели, потому что заводчики сами не набирали рабочих, а семьи кормить надо.
— Так что к кладбищу не ходи, — посоветовал еще раз Матвеич Егору, — лучше сам поговори на пристани с артельным старшиной. Парень ты здоровый, глядишь, примут тебя в грузчики.
В Тюмени Егор тепло попрощался с новыми друзьями, и, следуя совету Матвеича, направился на пристань, сговорился с одним артельным старшиной, чтобы он его принял к себе. Старшине парень приглянулся не только силой, но и спокойным уважительным обращением, он даже пустил Егора к себе на квартиру — был у него неподалеку от пристани небольшой домишко, где жил с женой и дочерью Настенькой.
Из парнишки-подростка Егор скоро превратился в крепкого ладного парня. Работал наравне со всеми и долю за работу получал равную со всеми. А жил по-прежнему в семье старшины. И все чаще его взгляды встречались со смущенными взорами Настеньки, тоже подросшей, высокой, крепкой и смешливой девушкой, такой же, как и Егор, на работу охочей и расторопной. Скоро и свадьбу сыграли, а посажёнными отцом и матерью у Егора были Лука Матвеич и жена его Аграфена Мироновна.
По правому берегу Туры шли пристани, кожевенные, мукомольный и многочисленные лесопильные заводы. На левом — судостоительный завод, спичечная и фанерная фабрики Логинова. Лес, главное богатство Сибири, сплавлялся реками, разделывался в Тюмени и шел дальше в Россию уже по железной дороге. Потому-то берега Туры изобиловали лесообрабатывающими заводами.
Пристанские грузчики, бывало, «стакивались» по пьяному делу с рабочими лесопилок, но всё-таки не враждовали. В один из таких «мирных» периодов Егор познакомился с Иннокентием, рабочим лесопилки Ромашева, которая была неподалеку от их пристани.
Иннокентий был из ссыльных студентов. Через Тюмень лежала дорога в сибирскую каторгу, и если удавалось, то некоторые ссыльные, кому не устанавливалось конкретное место ссылки, оседали в Тюмени. Вот Иннокентий и остался здесь: хоть и кличут город — «Тюмень, столица деревень», а всё-таки Тюмень имела немалое значение для Сибири.
Иннокентий познакомил Егора и со своим другом, тоже ссыльным студентом, тихим вежливым парнем, и фамилия у него была подстать — Тихов. Оба студента иногда устраивали вечеринки с пельменями, приглашали к себе и Егора с Настасьей. Но Настя не любила многочисленное общество, потому чаще всего Егор бывал у студентов один. Иннокентий Егору посоветовал устроиться на какой-либо завод, Егор, дескать, человек молодой, не век же ему спину ломать на пристани, надо приобрести хорошую специальность. Вот Егор и устроился на лесопилку Кноха подсобником к пилорамщику.
Шел уже 1904 год, Россия вела войну с Японией. Война забирала все новые и новые жизни, вот-вот должны были объявить о мобилизации мужчин возраста Егора. Настя, обливаясь слезами, уже и котомку-сидор сшила, положила туда жестяную кружку да деревянную ложку…
На квартире у Иннокентия часто говорили о том, что война с Японией нужна только богатым — идут выгодные заказы, а бедных забирают на фронт, и гибнут они в далеком Порт-Артуре или в горах Ляодунского полуостора. Несколько раз Егору поручали расклеивать листовки, он делал это из озорства — нравилось дурачить полицейских. А ещё будоражило кровь то, что жил на нелегальном положении — по совету Иннокентия он прятался от мобилизации в Угрюмовских сарях. Работал опять грузчиком в артели тестя: полицейские опасались соваться к пристанским — мало того, что мужики там силачи, да еще и нрав имели буйный.
