— Однако, — подумала она, не замечая, что говорит вслух, — встречи эти становятся опасными для меня. Больше мне встречаться с ним не следует, ведь он женат, — а с женатыми мужчинами Павла не амурничала.
На следующий день ей позвонили из горкома партии и сообщили, что ее желает видеть первый секретарь Иван Григорьевич Потоков. Павла вздохнула: «Опять, наверное, перевести хотят».
Потоков жил в Тавде недавно, не более года. На последней отчетно-выборной партийной конференции его представил делегатам инструктор обкома партии. Потоков был не стар, выглядел внешне спокойным и порядочным человеком. То, что он молод, никого не смутило: если его рекомендует обком, значит, достоин того, и все, в том числе и Павла, проголосовали за него. И никому в голову даже не пришло избрать секретарем тавдинца — в обкоме, мол, лучше знают, кому возглавить их партийную организацию, уж, наверное, если люди работают в обкоме, то — умнее. Лишь много лет спустя Павла поняла, что руководитель не всегда бывает умнее подчиненного, что часто на руководящих должностях оказываются карьеристы, которые способны прийти к своей цели «по головам». Или же коллектив просто «вытеснит» из себя такого человека простым способом: девать бестолкового некуда, пускай едет на учебу, например, в политшколу, если он — коммунист. А тот, вернувшись, идет на повышение, и с «высоты» своей должности потом чванливо посматривает на своих бывших товарищей.
С прежними секретарями райкома партии, Смолиным и сменившим его Медведевым, Павла была хорошо знакома, между ними были дружеские, уважительные отношения. С новым она еще не встречалась. И с интересом ожидала первой встречи: какой он, Потоков, и зачем вызвал ее к себе? Но почему-то в душе вдруг зазвенела тревожная струна. Павла всегда доверяла своим предчувствиям, они ее не обманывали, вот, правда, она чаще предчувствовала неприятности: хорошего в ее жизни было мало.
Она пришла в горком ровно к назначенному часу, поэтому ее в приемной сразу же пропустили в кабинет Потокова.
Первый секретарь сидел за столом, не поднимая взгляда от лежащих перед ним бумаг, и Павла, глядя на его светловолосую макушку, нерешительно остановилась у двери, не зная, как поступить: стоять или присесть, не дожидаясь приглашения. Потоков поднял голову, пристально посмотрел на Павлу и сказал, криво усмехаясь:
— Да… С первого взгляда ничего такого и не заподозришь.
Павла почувствовала себя неуютно под его взглядом серых водянистых глаз.
— Я вас не понимаю, о чем вы?
— О вашем поведении, о чем же еще? — скривил губы Потоков, дескать, иначе бы я и не вызывал такую «мелочь».
— Я ничего предосудительного не вижу в своем поведении, — пожала плечами Павла, совершенно растерявшись.
— Да? Ничего? — язвительно рассмеялся Потоков. — А то, что вы устроили в гостинице публичный дом, это как называется? Вас для чего назначили директором? Чтобы за государственный счет любовников содержать?
— Каких любовников? О чем вы? — пролепетала сбитая с толку Павла, продолжая стоять у дверей, потому что Потоков не предложил ей сесть.
— У вас в гостинице проживает некто Смирнов?
— Да. Он работает экономистом в Белояровском учреждении. У нас договор с руководством учреждения: пока их новым работникам не дадут квартиру, они живут у нас.
— А почему этот субъект не платит за проживание более месяца?
— Из-за отсутствия денег, — ответила тихо Павла.
— Ну, так выселите его! Сообщите об этом в учреждение, пусть ему найдут жилье, а задолженность за проживание в гостинице вычтите с него через суд. Гостиница — не частный постоялый двор! Вам еще несколько дней назад сигнализировали о том, что Смирнов не платит за номер, а вы не приняли никаких мер, и он до сих пор живет в гостинице бесплатно. Как вы это объясните?
Его надменный прокурорский тон возмутил Павлу, и она довольно резко сказала:
— Очень просто. Человек попал в беду. Он всю зарплату и подъемные отослал жене, надеясь, что получит квартиру и выпишется из гостиницы. А квартиру не дали. Через неделю получит зарплату и погасит долг.
— И вы поверили? — Потоков иронично усмехался.
