— Дурак ты, Кимка, — с грустным сожалением ответила ему Павла, отстранилась от него и стала дальше писать текст передачи.
— Верно, дурак, — согласился Ким, сообразив, что брякнул сгоряча гадость, и опять глупо улыбнулся: — И чего это я? Пань, а как же ты теперь?
Павла пожала плечами:
— Как и раньше.
— А я?
— А ты уедешь работать по направлению.
— Да ведь это мой ребенок! Я уеду, а он как?
— Ким, пять минут назад ты не признал его, — твердо сказала Павла, — ребенок мой, и об отце я никому не скажу.
— Как не скажешь? А я что? Ни при чем, да? — Ким всегда очень быстро менял решение. Вот и сейчас испугался сперва, что назовут отцом, а как Павла его успокоила, он тут же стал предъявлять права на отцовство. — Ребенок, значит, без отца будет? Нет, завтра же пойдем и распишемся!
— Дурак ты, Ким, — повторила Павла. — Завтра распишемся, а через день разведемся? Я же старше тебя.
— Черт, да что же ты такая рассудительная? — забегал Ким по студии. — Может, и разойдемся, да когда это будет, а сейчас ребенку нужен отец.
— Все равно так случится, сам это понимаешь. Ты же знаешь, что надо ехать работать по направлению. Кто тебя в Тавде оставит, если ты получил направление в Карелию? Так что я все равно останусь одна, и поэтому все пусть останется по-прежнему, — твердо заключила Павла.
— Да ведь тебе придется позор терпеть с ребенком-безотцовщиной!
— Можно подумать, что я его не терпела раньше! — воскликнула Павла и горько рассмеялась. — К одинокой женщине все липнет, что сделала и не сделала, ко скольким мужикам уж меня клеили-клеили — уму непостижимо. Вот и ты к Жене ревнуешь, а ведь знаешь, что с тобой только и была, — при этих словах Ким опустил виновато голову. Павла вздохнула. — Одинокая баба, она и есть — одинокая, нет у нее защиты, нет обороны.
Ким уехал из города задолго до рождения ребенка. Он честно пытался уговорить Павлу бракосочетаться, но Павла так и не согласилась. Пробовал даже остаться в Тавде, но ему, как и предполагала Павла, не разрешили, поскольку все выпускники учебных заведений должны были обязательно отработать три года согласно распределению — вернуть «долг» государству за обучение. С первой зарплаты Ким прислал из Карелии деньги. Павла сначала хотела их вернуть, но потом передумала: сгодятся. Еще пришли от него два письма, и больше — ничего. Но Павла не обижалась на Кима, это было даже к лучшему — меньше будет душу травить письмами. Однако думала о нем часто, потому что любовь к нему выходила из сердца медленно и с болью.
Ефимовна, когда поняла, что старшая дочь ждет ребенка, закатила скандал.
Сестры, обе уже имевшие детей, осуждающе промолчали, вероятно, каждая из них раздраженно подумала, что мать перейдет к Павле нянчить ее ребенка, а не будет возиться с их сыновьями.
Лида только хмыкнула: ей было все равно, потому что давно уж откачнулась она душевно от матери — жила у Розы, помогая, как и бабушка, водиться с детьми. Муж Розы относился к ней хорошо, так что Лида почитала его как отца. Только Гена и Дуся не осудили.
Но не зря говорят, что друзья познаются в беде, вот и Павле в те трудные месяцы помогал всем, чем мог, Женя Андреев, который, когда был свободен от работы в больнице, не отходил от Павлы ни на шаг. Женщина с благодарностью принимала его заботу, да и легче было переносить любопытные взгляды людей, когда он был рядом. Женя вместе с Геной пришел за Павлой и в роддом, прихватив с собой все, во что положено облачить новорожденную девочку при выписке. Все, кто знал ее и Андреева, решили, что ребенок у Павлы от него, к тому же девчонка чем-то была похожа на него: у нее были черненькие волосенки до плеч и сосредоточенный сердитый взгляд серо-голубых глаз, точно такое же выражение было и у Андреева, когда он был не в духе. Одна из медсестер даже отважилась поздравить Женю с рождением дочери, и тот не стал ее разубеждать.
Когда Павлу привезли домой, Женя сам развернул пеленки, и захохотал:
— Павла Федоровна, а ведь она и впрямь на меня похожа! Только глаза голубые. Может, мне удочерить ее?
— Ну, тебя, Женька, с твоими шуточками, — ответила устало Павла, только сейчас осознав до конца свой поступок, представив, как трудно будет ей одной воспитывать дочь, ведь ясно — родные не помогут.
