Поселок, в который упиралась новая железнодорожная ветка, назвали Верхней Тавдой, поскольку ниже по течению реки была еще одна Тавда, получившая естественную приставку — Нижняя. Самым красивым зданием в поселке был вокзал, своей остроконечной кровлей похожий на теремок. Вдоль путей от вокзала разбежались несколько улиц, не замедлили появиться и торговые люди, потому рядом с вокзалом выросло торговое заведение купца Семененко, но были и казенные магазины, ибо государство соблюдало свою выгоду и не собиралось предоставлять купцам возможность чрезмерно обогащаться.
Советская власть пришла в Верхнюю Тавду, как и в большинство уральских и сибирских городков, тихо и мирно в 1918 году. Население поселка тогда составляло около тысячи человек, и мало кто из верхне-тавдинцев представлял, что такое революция, зачем она была нужна, и чем выгодна рабочему люду. Однако лемех гражданской войны пропахал и по Верхней Тавде — здесь побывали колчаковцы и оставили кровавый след, казнив несколько человек. Их похоронили наскоро в общей могиле неподалеку от станции, и лишь через несколько лет останки казненных перенесли в первый городской сад — на светлую небольшую полянку среди кусочка соснового леса, специально оставленного для гуляния.
Тавда при возврате советской власти стала расти стремительно, потому что быстрыми темпами развивались и лесообрабатывающие предприятия. Центр города соединился с разрозненными поселками, привязанными к предприятиям. В 1937 году население посёлка выросло до двадцати пяти тысяч жителей, потому он получил статус города, и по своим обозначившимся границам, по мощности предприятий он давно уже обогнал бывший уездный Туринск, поэтому еще в 1924 году поселок стал центром Верхне-Тавдинского района.
Тавда жила кипучей жизнью, которая полностью отражалась на страницах городской газеты «Тавдинский рабочий». Газета — не только информатор своих читателей, она — уникальный инструмент в руках власти. Она дает не только обширную информацию о событиях в мире, но и убеждает граждан в целесообразности того или иного решения властных структур массированным потоком поддерживающей информации. И «Тавдинский рабочий» не был исключением в этом плане.
«У нас в СССР растущий подъем, у них, капиталистов, растущий кризис», — этими словами Сталина, вынесенными в «шапку» первой газетной полосы начинался 1933 год. И в каждом номере — обсуждение задач второй пятилетки, нацеленной на завершение реконструкции народного хозяйства, создание новейшей технологической базы для всех отраслей, обеспечение экспортных поставок — стране был необходим выход на внешний рынок. А в городе в это время строились новые дома, куда переселялись рабочие из общежитий, строились детские сады и пионерские лагеря. Для колхозников была снижена арендная плата за место на Тавдинском рынке.
1934 год начинался с публикации устава Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) в новой редакции, а завершился информацией об убийстве первого секретаря Ленинградского губкома партии Сергея Мироновича Кирова и лыжном пробеге «Тавда-Омск» в честь… преобразования Обско-Иртышской области в Омскую. Получив известие о принадлежности Шабалино к новой области, председатель колхоза, Василий Трофимович Симаков, горячо «одобрил» это событие: «Едрит твою мать… Опять печать менять!»
1 января 1935 года было объявлено об отмене карточек на продовольственные товары. В феврале крестьянам было разрешено иметь приусадебный участок, одну корову, двух телят, свинью с поросятами, десять овец. Жизнь на селе начала улучшаться, и летом на рынках стала появляться продукция, выращенная в индивидуальном хозяйстве, причём приветствовалась торговля на рынках самими производителями, а не с помощью заготовительных организаций. Правительство предложило местным советам снизить и арендную плату крестьян за место на рынке.
А ещё в Тавде был открыт музей и работал театр имени Сталина.
1935 год — это и начало развития стахановского движения: 30 августа беспартийный горняк Алексей Стаханов выдал «на гора» вместо семи тонн угля по норме — 102 тонны. Конечно, Стаханов, прежде всего, думал о материальном благополучии собственной семьи: человеку хотелось жить лучше. Его примеру последовали работники других отраслей народного хозяйства. Высокая зарплата, правительственные награды, всенародный почет — даже радиоточки в первую очередь устанавливали стахановцам: это всё подталкивало к новым рекордам, но незаметно поднимало и нормы выработки. И если «стахановцы», люди, в основном, не просто жадные на работу, но и высококвалифицированные специалисты, легко справлялись с новыми нормами, то многим их товарищам это было не под силу. Но люди верили в лучшее будущее. Стремились к нему. И знаменитая фраза Сталина: «Жить стало лучше, жить стало веселей», — относится именно к тому времени.
