Удивительно, но факт! Мысли о необычном явлении, которое позволило мне вписаться в поворот, не знаю уж как его правильно назвать, то ли «дежа вю», то ли «параллельное измерение», а может быть, просто «Допельдон», помогают мне легко и непринужденно пережить ближайшие семьдесят девять минут, которые были потрачены на походы по обувным магазинчикам.
Именно через семьдесят девять минут я принимаю самое деятельное участие в теоретическом споре между продавцом и принцессой по поводу того, какой на самом деле должна быть настоящая обувь для принцессы. И какие ощущения должна испытывать настоящая женщина, перемещаясь в пространстве.
— Знаете, мне кажется, вы не понимаете того, что мы хотим. Ведь нам нужна обувь, в которой можно не просто перемещаться по земле, а летать. У вас есть такая обувь? По глазам вижу, что нет.
— Солнце мое! У них нет такой обуви. Но тебе ведь надо будет в чем-то ходить этой осенью. Поэтому, может быть, ты все-таки обратишь внимание на эти сапожки. Мне кажется, они тебе очень идут!
За что удостаиваюсь сначала презрительным, а потом восхищенным взглядом продавца обуви и, пожалуй, самым нежным воздушным поцелуем моей принцессы со времен ледникового периода.
В итоге через каких-то девяносто минут мы уже покидаем царство обуви с руками, занятыми пакетами с картонными коробками, и ощущением вселенского счастья на лицах.
Ну, может быть, события развивались и не таким образом. Если честно, я что-то в обычной жизни не замечал за собой способностей к таким длинным и образным речам. Вполне возможно, что последний диалог произошел также в параллельном измерении…
Но могу сказать точно, что из обувного магазина мы вышли в нашем измерении, и именно так как я описывал выше. С полными пакетами и с ощущением вселенского счастья.
Вот так оказывается. Как мало надо для счастья! Как сложно его достичь! И еще сложнее его удержать! Наверное, сейчас мы оба понимаем это, поэтому просто идем по улице к нашей машине и улыбаемся. Улыбаемся и молчим! Ведь любое неправильное слово может все разрушить. И поэтому мы тянем и тянем с началом разговора!
Потом обмениваемся нечего не значащими фразами.
— Теперь куда?
— Заедем в Макдоналдс?
— Давай. А может в пиццерию?
— Ты хочешь пиццы?
— Мне все равно. Я хочу есть.
— Тогда Макдоналдс ближе…
Потом я рассказываю о сорванной листовке, и Марина убеждает меня, что я себе все напридумывал, скорее всего, это плод моего воспаленного воображения. Что можно просто обсудить все с другими людьми, не держать внутри себя. Что, скорее всего, никто, так как я, об этом и не думал. И что еще, скорее всего, никто просто и не знает про эти опасные разливы. И именно поэтому мне и надо попытаться выиграть эти выборы, чтобы была возможность сказать об этом людям. Предупредить их об опасности. Предупредить их о том, что они могут зря потратить свои деньги и подвести людей.
Какая же она все-таки умница! И какой я идиот! Чуть ли до вселенского заговора не додумался! Ну, конечно, они же просто не знают про это! Да и откуда они об этом узнали бы. Ведь последний разлив был 100 лет назад. Когда никого из нас и в проекте еще не было.
И мы начинаем обсуждать что и как я должен будут написать в моей предвыборной газете, которая уже сверстана и только ждет моей передовой статьи.
Мы спорим, смеемся, шутим, любим друг друга и постоянно балансируем на грани того разговора, который так и не закончили ночью…
Нам обоим не хочется его начинать, потому что мы оба знаем, что он ни к чему не приведет. Все, что можно было сказать, было уже сказано, все, что можно было сделать, было уже сделано.
Мы подошли к той черте, за которой каждый из нас должен будет самостоятельно решать, нужны ему эти отношения или нет. За которой каждый из нас самостоятельно будет решать, что ему делать дальше…
Нам понятно, что наши линии жизни могут идти рядом друг с другом, даже близко-близко, могут пересекаться, чтобы потом разойтись в разные стороны, могут наложиться друг на друга, но соединиться, стать одним целым… никогда. Не в этой жизни.
Это не судьба. Мы — параллели, причем из разных миров.
