Дон-Карлос инфант Испанский - страница 3
Изучению отношения драмы Шиллера к различным источникам, которыми автор пользовался, и взаимоотношения различных версий ея -- посвящен ряд специальных работ, в которых данный вопрос изучен до мелочей {Одновременно вышли две немецкия диссертации, посвященныя тому же вопросу: Тишлера (H. Tischler,-- Die Doppelboarbeitungen der "Räuber", des "Fiesco" und des "Don Karlos" von Schiller. Lpzg., 1888), и Эрнеста Эльстера (Ernet Elster, Zur Entstehungsgeschichte des Don Karlos, Halle, 1888). Вторая работа содержательнее. Подробный разбор Д. К. и сопоставление различных версий пьесы см. также у Дюнцера в серии Erlänlerungen zu dor Deutschen Klassikern bd. 55-56, Schiller's Don Kurlos, Erläutert von Heinrich Düntzer, 1886. Изложение обстоятельно, но крайне тяжелое и без рельефных выводов. Прекрасный анализ пьесы, с указанием литературных образцов Шиллера, в обширном и незаконченном еще труде венскаго профессора Минора: J. Minor, Schiller, Sein Leben u. seine Werke, Bd. II. 1890. Тут-же библиографический указатсль. Все три редакции "Дон Карлоса" переизданы в собрании сочинений Кюршнера, Deutsche National-litteratur, bd. 121, ed. Boxberger, и в общем собрании сочинений Шиллера, изд. под редакцией К. Гедеке. Название "Дом-Карлос» (вм. Дон), оставленное в прозаической версии, изменено при позднейших изданиях стихотворнаго текста (впервые в изд. 1801 г.) на более обычную форму дон-Карлоса. Проф. Минор отстаивает форму "Дом» (как известно, из лат. Dominus), стоявшую и в источнике Шиллера, т. е. у Сен-Геаля, заимствовавшаго португальскую форму dom. Против нея возразил Виланд и, хотя на ошибочных основаниях, он все же, на наш взгляд, прав, отстояв кастильскую форму. После прозаической переделки Д. К. Шиллер обработал и сокращенную стихотворную, специально для сцены, ибо за преимущества драматич. произвед. в стихах (без рифм) он высказывался с самаго начала.}. Ныне также установлено, что историческия события представлены были Сен-Реалем в весьма искаженной форме. Приводим по Дюнцеру (в. ук., стр. 34--41), резюмэ исторических фактов в том виде, как они установлены современною наукою:
"В действительности не было никакой романической истории между дон-Карлосом и его мачихой. Когда последняя его увидела в первый раз, она почувствовала к 15-ти-летнему мальчику лишь глубокое сострадание, ибо принц был маленькаго роста, болезненный и невзрачный, кривобокий, с неровными плечами, горбатый и одна нога была у него короче другой; говорил он тихим голосом, слегка заикаясь; резкий и своенравный в обхождении с людьми, неприятно прожорливый в еде и питье, он отнюдь не был создан, чтобы привлечь к себе расположение королевы. С ранняго детства его дикий нрав и упорное отвращение к занятиям -- доставили не мало горьких забот его отцу, так-же как и его нерадивое отношение к религии. Филипп опасался, что его сын не будет в состоянии управлять с достаточной энергией государством; которое должно было перейти в его власть, и оградить ту веру, которую он считал незыблемой основой своего могущества. Во время одного любовнаго похождения, принц неосторожно упал с лестницы и ушиб себе голову, вследствие чего долгое время пролежал. Получил ли он при этом сотрясение мозга -- остается под сомнением, но достоверно, что с этого времени принц начал вести крайне необузданный образ жизни и отнюдь не выказывал благородных стремлений. Несмотря на плохия надежды, которыя он подавал, король заставил в 1560 г. присягать ему, как наследнику престола, а четыре года спустя, ему назначен был полный придворный штат; он также был приглашен присутствовать на заседаниях государственнаго совета. Живым обсуждениям подвергся и вопрос о выборе невесты для принца. В конце концов остановились на дочери римскаго императора Максимилиана, но заключение брака было поставлено под условием, чтобы Карлос исправился и вел себя соответственно требованиям своего звания. Надежды эти не сбылись; принц не только порицал все распоряжения своего отца и вышучивал их, но дерзко обращался и с наиболее высокопоставленными сановниками.Тем не менее, в начале 1567 года, Филипп предоставил принцу председательство в государственном совете, разсчитывая, что столь ответственная деятельность заставит Карлоса возвыситься духом и смягчит его недовольство и безпорядочныя страсти. Карлос же выражал нетерпение по поводу задержек его вступления в брак с немецкой принцессой и того, что не давали достаточной свободы деятельному проявлению его сил. Филипп терял надежду, чтобы его сын стал когда либо способен к управлению страной или даже просто к упорядоченной жизни; более же всего он сомневался, чтобы принц стал оплотом католической церкви,твердую защиту которой от еретиков он считал обязанностью испанскаго правителя. Живое участье, которое высказал принц к событиям в Нидерландах, должно было не мало озабочивать Филиппа, тем не менее он обещал сыну взять его с собой в предположенную поездку. Хотя до сих пор еще не представлено документальнаго доказательства, что Карлос находился в непосредственных сношениях с нидерландскими повстанцами, но немаловажное значение представляет свидетельство современнаго данным событиям историка Луиса Кабреры о том, что переговоры принца с Монтиньи и Бергеном привели к соглашению между ними. Когда в 1566 г., после разгрома католических икон, король решил послать герцога Альбу с войском в Нидерланды, Карлос стал грубо противоречить воле короля. Произошла бурная сцена. В собрании кортесов, где было выражено желание, чтобы король оставил дома принца, последний вел себя насмешливо и с вызывающими угрозами.Филипп, в виду буйных проявлений своенравия Карлоса, снова решился отсрочить его помолвку, вопрос о которой должен был быть окончательно выяснен. лишь весною 1568 г. после переговоров при личном свидании с Максимилианом. Карлос, разгневанный мешкотностью своего отца и отсрочками, решился бежать, доставши себе на это нужныя средства. Но его дядя, Иоанн Австрийский, которому он сообщил о своих планах 23 дек. 1567 г., выдал его отцу, признавшему необходимым, по здравому размышлению, заключить принца в темницу. Иоанн промедлил и это задержало Карлоса выполнить свой план; когда же 17 января 1568 г., принц стал угрожать своему дяде, не выражавшему сочувствия его плану, королю показалось, что настало время привести свои намерения в исполнение. Восемнадцатаго числа, в 11-м часу ночи, король направился в аппартаменты принца, в сопровождении нескольких вооруженных людей, арестовал его, захватил его бумаги и объявил ему о строжайшем заключении. О том, что было далее с принцем, до его смерти, мы знаем лишь то немногое, что оповестил король. Достоверно, тем не менее, что, хотя дон Карлос не имел права выйти из своей комнаты, король озаботился об его приличном содержании и даже об обществе для его развлечения. Главный надзор поручен был Рюи Гомезу; для охраны, прислуживания и общества принца назначено было еще пять человек, помимо дружественно к нему расположеннаго графа Лермы. Филипп представил дело на обсуждение некоторых своих государственных советников, под председательством кардинала Эспинозы, не в качестве великаго инквизитора, а как президента совета; никакого приговора не было произнесено, по крайней мере, со стороны инквизиции, которая, вопреки долго державшемуся мнению, не имела никакого отношения к делу. Филипп хотел лишь удостовериться, что он имеет право или даже обязан держать своего сына в заключении, так как принц был совершенно неспособен к правлению, а также, чтобы задержать его побег, могущий представить опасность для государства. Слухи об отравлении принца основываются лишь на догадках, которым легко давала повод тайна, соблюдаемая при его пребывании под арестом. В донесениях иностранных послов к их правительствам сообщается только, что дон Карлос сначала бушевал и покушался на голодную смерть, впоследствии же неумеренным употреблением пищи и питья хотел лишить себя жизни. К Пасхе он стал вести себя тише и после исповеди причастился; летом он заболел и 24 июля, примирившись со всем миром, почил "в лоне католической церкви". Таков вывод современных историков о действительных обстоятельствах жизни испанскаго наследнаго принца, из которых Сен-Реаль создал героя романа, предположив, что он был влюблен в свою мачиху. Шиллер пошел еще далее, наделив строптиваго и необузданнаго в своих увлечениях инфанта благородными стремлениями и мечтами о счастьи человеческаго рода, которыя, благодаря влиянию маркиза Позы, побеждают в пылком юноше голос эгоистической страсти к женщине и побуждают к высоким подвигам.
