Где то между пятой и шестой партией Влад заметил Савельеву. Она стояла рядом с Вованом и с сосредоточенным видом наблюдала за игрой. Надо же, проявила интерес! Ну что ж, пусть посмотрит.
Он победил! Пусть с минимальным перевесом, но все таки победил. Его соперник выглядел потрясенным и растерянным, поглядывал на Влада искоса, точно подозревал в шулерстве, но поражение свое признал безоговорочно. Это уже потом, сидя в обнимку со «старейшинами», Влад узнал, что уделал чемпиона области. Будет теперь чем хвастать перед друзьями.
С Савельевой они за вечер перекинулись едва ли парой фраз: сначала его сольное выступление, потом битва не на жизнь, а на смерть, потом заслуженные поздравления и почивание на лаврах. Какое уж тут общение.
Варвара заговорила уже в машине, на обратном пути к Чертову озеру.
– Ты неплохо играешь.
– Неплохо? – Влад позволил себе ироничную усмешку. Вообще то обычно женщины говорили, что он играет божественно или, на худой конец, гениально, а тут всего лишь неплохо.
– Временами ты неоправданно рисковал. – Савельева не заметила его сарказма.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского. – Влад глянул на часы и втопил в пол педаль газа.
– Это утверждение кажется мне довольно спорным. – Варвара критическим взглядом окинула свой маникюр. – Но в любом случае я довольна.
– И чем именно ты довольна?
– Ставки были один к десяти, я выиграла пятьсот баксов.
– Ты ставила на меня?! – Удивление Влада было безмерным, он даже перестал следить за дорогой.
– Да, – пожала она плечами.
– А что так? Я же играл всего лишь неплохо, да еще и рисковал.
– Твой соперник играл чуть хуже и вообще не рисковал.
– Да тебе не угодишь: рискуешь – плохо, не рискуешь – тоже плохо.
– Оптимальный вариант, когда есть баланс.
Так и хотелось ответить что нибудь резкое, про то, что яйца курицу не учат, но Влад дипломатично ограничился цитированием Шота Руставели:
– Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны.
– Да, ты прав, – неожиданно согласилась Савельева и уставилась в темноту за окнами джипа.
Когда они вошли в главный зал, вся компания уже была в сборе. Даже Сивцова, чудом пережившая неудачный суицид, с видом умирающего лебедя сидела по правую руку от непривычно мрачного Жуана. У камина возился Эйнштейн.
– Решил придать интиму здешней атмосфере? – спросил Влад, плюхаясь на свое место.
– Такой камин знатный, – сказал Эйнштейн, не оборачиваясь. – Жалко, что бездействует.
– А дрова где взял?
– В подвале есть целая поленница.
При упоминании подвала Савельева побледнела. Да что ж она так нервничает? Ведь ясно же, что от того старого подвала уже давным давно ничего не осталось, дом фактически отстроен заново.
– Ты как себя чувствуешь? – Влад перевел взгляд на Сивцову.
– Плохо, – простонала та и потрогала обмотанную красной косынкой шею.
– Так надо было еще в больнице полежать. – В его голосе не было никакого сочувствия. А какое может быть сочувствие к этой расчетливой стерве?
– Я боюсь, – Сивцова всхлипнула, и Жуан тут же обнял ее за плечи, спросил участливо:
– Чего ты боишься, дорогая?
– Я же тебе говорила! – Она нервно дернула плечом. – Та женщина сказала, что убьет меня!
– Какая женщина? – насторожился Влад.
– Барбара, – Сивцова перешла на шепот. – Она сказала, что ее зовут Барбара.
– А где ты ее видела?
– Вчера в своей спальне. Она была такая… полупрозрачная, одетая в черное платье с золотым шитьем. И на шее у нее был медальон, точно такой же, как у Савельевой. – Она ткнула пальцем в застывшую у стола Варьку.
– И чего она хотела? – оживился Эйнштейн.
– Она заставила меня сделать то… то, что я сделала. Сказала, что дом проклят и все вы погибнете, если не уберетесь отсюда.
Влад усмехнулся, сказал тоном заботливого дядюшки:
– Юлия, если все так страшно, тогда что ты тут делаешь?
– Здесь Димочка, он не хочет уезжать, а я не могу оставить его одного. – Сивцова промокнула салфеткой уголки тщательно накрашенных глаз.
– Ты все врешь, – вдруг заговорила Варька.
– Я вру?!
– Да. Не было никакого призрака и угроз тоже не было. А самоубийство вы с Жуаном инсценировали, чтобы напугать нас и заставить отказаться от наследства.
