– Сейчас, доктор Тревельян.
Риверс проковылял к столу, взял связку ключей и подошел к арочной двери в дальней части комнаты. Видимо, у него была хромота – одну ногу он приволакивал. Угрюмый, неотесанный, рыжие патлы спадали на плечи. Он остановился у двери и неторопливо вставил ключ в скважину.
– Риверс – мой помощник, – негромко пояснил Тревельян. – Человек хороший, хоть и простоват. По ночам за порядком в лазарете следит он.
– С Холмсом он общался? – спросил Гарриман.
– Риверс вообще мало с кем общается, господин Гарриман. Да и Холмс, как попал сюда, не произнес ни слова.
Наконец Риверс повернул ключ. Я услышал характерный щелчок. Снаружи также было два засова, которые пришлось отодвинуть, – и мы увидели комнатушку, почти монашескую келью, с тусклыми стенами, квадратным оконцем, кроватью и туалетом.
На кровати никого не было.
Гарриман ринулся вперед. Скинул на пол покрывало. Спрятаться было негде. Решетка на окне была не тронута.
– Это еще что за шутки? – взревел он. – Где он? Куда вы его девали?
Я сделал шаг вперед и заглянул внутрь. Сомневаться не приходилось. Камера была пуста. Шерлок Холмс исчез.
Гарриман подскочил и едва не рухнул на доктора Тревельяна. Хладнокровие, которое он так тщательно в себе взращивал, на сей раз его оставило.
– Вы что, шутки шутить вздумали? – закричал он. – Что за балаган?
– Но я понятия… – пробормотал обескураженный доктор.
– Прошу вас держать себя в руках, инспектор Гарриман.
Перехватывая инициативу, начальник тюрьмы встал между инспектором и доктором.
– Господин Холмс был в этой комнате?
– Да, сэр, – ответил Тревельян.
– Она была заперта и закрыта снаружи на задвижки, как мы только что видели?
– Именно так, сэр. В соответствии с правилами тюрьмы.
– Кто видел Холмса последним?
– Должно быть, Риверс. По моей просьбе он отнес ему кружку с водой.
– Отнести я отнес, да он не взял, – пробурчал санитар. – И сказать ничего не сказал. Лежал себе и лежал.
– Спал? – Гарриман подошел к доктору Тревельяну вплотную, их разделяло несколько дюймов. – Значит, Холмс, говорите, болен? А может, как я и подозревал с самого начала, просто прикидывался? Сначала чтобы попасть сюда, а потом улучить минуту и улизнуть отсюда?
– Что он был болен, не вызывает сомнений, – ответил Тревельян. – По крайней мере, его сильно лихорадило, зрачки были расширены, на лбу выступил пот. Я могу это засвидетельствовать, потому что осматривал его лично. А выйти отсюда, как вы предполагаете, он просто не мог. Господи, да вы посмотрите на эту дверь! Она была заперта снаружи. Есть только один ключ, он всегда лежит на моем столе. Так ведь еще засовы – Риверс их отодвинул при вас! Даже если с помощью каких-то диковинных и необъяснимых средств ему бы удалось выбраться из камеры – куда он пойдет? Для начала ему нужно пересечь эту палату – но я весь день сидел за своим столом. Дверь, через которую вошли вы втроем, была заперта. А сколько еще замков и засовов по дороге к главным воротам? Вы хотите сказать, что он обернулся привидением и прошел через все двери?
– Выйти из тюрьмы Холлоуэй практически невозможно, это верно, – согласился Хокинс.
– Да, отсюда не сбежать, – пробормотал Риверс и как-то ухмыльнулся, будто удачно пошутил. – Но коли тебя зовут Вуд – тогда другое дело. Он-то сегодня отсюда выбрался. Понятно, не на своих двоих, зато никому в голову не пришло его спрашивать, куда это он собрался да когда вернется.
– Вуд? Какой еще Вуд? – спросил Гарриман.
– Джонатан Вуд был сегодня в нашем лазарете, – ответил Тревельян. – Только едва ли это тема для насмешек, Риверс. Ночью он скончался, около часа назад его унесли отсюда в гробу.
– В гробу? Вы хотите сказать, что из этой комнаты недавно вынесли гроб?
Инспектор пытался увязать факты, и я вместе с ним понял: вот он, очевидный, если не единственный путь к бегству. Гарриман повернулся к санитару.
– Когда вы носили Холмсу воду, гроб стоял здесь? – спросил он.
– Видать, что так.
– Вы оставляли Холмса одного, хотя бы на несколько секунд?
– Нет, сэр. Ни на секунду. Глаз с него не спускал. – Санитар переступил с ноги на ногу. – Разве что к Коллинзу подошел, когда у того припадок случился.
