– Полностью с вами солидарен. Но, может быть, я скажу домовладельцу, что нас это интересует? Наверняка мы убедим его подержать комнаты неделю-другую. А потом, если согласитесь, займемся поисками своей миссис Хадсон – кто-то ведь должен за нами присматривать! Это крайне важно. Что до будущего и нашей загрузки, а с ней и финансовой отдачи, друзей в Скотленд-Ярде у меня предостаточно. Бизнес пойдет, можете не сомневаться.
– Вы Холмс, а я Ватсон? Что ж, совсем неплохая идея. В конце концов, они оставили вакуум, который нужно заполнить.
Он шагнул вперед и протянул руку. Я ее принял. Кажется, в эту минуту мы были близки друг другу, как никогда. Я был все еще ошарашен предложением, но видел, что мой друг Джонс так и пышет энтузиазмом, будто вот-вот добьется того, к чему стремился всю жизнь.
В тот же вечер Джон Клей получил записку от Кларенса Деверо, которую принес уличный беспризорник, получивший за труды шестипенсовик. Клею предписывалось явиться – со всеми плодами налета на «Надежные депозиты» – на склад семнадцать в Блэкуолл-Бейсин. Встреча состоится в пять вечера на следующий день. Подписи не было. Слова, короткие и простые, написаны заглавными буквами. Джонс наметанным глазом изучил чернила и бумагу, но никакой связи с Америкой или посольством не обнаружил. Однако сомнений относительно личности отправителя у нас не было.
Ловушка была поставлена.
Наступила среда. Я только позавтракал, когда коридорный сообщил: ко мне посетитель.
– Пусть войдет, – распорядился я.
В чайнике еще остался чай для двоих.
– Он на улице, – возразил коридорный, поморщившись. – Таких в приличное заведение не пускают. Стоит у входа.
Заинтригованный, я отложил салфетку и вышел из номера. Возле двери в гостиницу меня ждал совершенно плачевного вида экземпляр. Одет он был как моряк, но любому судну, которое согласилось бы взять его на борт, было бы за него стыдно. Красная фланелевая рубаха вылезала из парусиновых штанов, лоцманская куртка – с чужого плеча, из рукавов, до обидного коротких, торчали руки. Он был небрит, на лице какие-то синюшные пятна, вокруг лодыжки – грязная повязка. Под мышкой у него торчал костыль, не хватало только попугая, тогда бы картина пиратства и разложения была полной.
– Кто вы? – спросил я. – Что вам нужно?
– Виноват, сэр. – Грязным пальцем он пригладил свой вихор. – Я из Блэкуолл-Бейсин.
– И что вы хотите от меня?
– Доставить вас к мистеру Клею.
– Только такого попутчика мне не хватало! Вас прислал сюда Клей? Откуда он узнал мой адрес?
– Полицейский ему сказал. Как там его? Джонс! Он и сейчас вас ждет.
– Где он меня ждет?
– Прямо здесь, Чейз, перед вами. И нам пора в путь!
– Джонс! – Я уставился на него, и сыщик сделал шаг вперед, выходя из образа придурковатого моряка. – Неужели это вы? – воскликнул я. – Черт меня дери! Обвели вокруг пальца! Но к чему этот маскарад? И зачем вы здесь?
– Нам надо отправляться сейчас же, – ответил Джонс уже совершенно серьезным тоном. – Наш друг, мистер Клей, появится на складе позже, а мы должны быть там заранее. Деверо ничего не заподозрит. Газетные новости он прочитал, знает он и то, что запугал Клея до полусмерти. Но рисковать мы все равно не можем. Все надо как следует подготовить.
– А маскировка?
– Без нее никак нельзя – и не только мне. – Он наклонился, поднял с земли холщовый мешок и бросил мне. – Морская роба и штаны – из лавки дешевого платья, но грязные они только с виду. Переодевайтесь быстро – нас ждет кеб.
Джонс как-то предложил мне в один прекрасный день рассказать о наших приключениях – на страницах какого-нибудь нового «Стрэнда», к примеру, – и вот мы едем на лондонские верфи, а для меня, кроме всего прочего, это первое литературное задание, сложное до невозможности. Как описать открывшуюся мне удивительную панораму, эту гигантскую махину, что расползлась вдоль городской окраины? Первое, что бросилось в глаза, – это чернеющее небо, отравленное дымом, который изрыгали многочисленные трубы, и его мрачное отражение в пугающей воде. На этом фоне – десятки кранов и сотни мачт, парусники, пароходы, баржи, шаланды и лихтеры, почти все неподвижны, словно вписаны навек в громадное серое полотно. Столько разных флагов я не видел никогда. Казалось, здесь собрался весь мир – мы подъезжали ближе, и я распознавал негров, индусов, поляков и немцев, вся эта разношерстная масса что-то кричала на разных языках, словно рухнула Вавилонская башня, и несчастные люди пытаются выбраться из-под обломков.
