– В доме нас пятеро, – буркнул он. – Нет. Шестеро. Я с женщиной, Клейтон, повар, горничная и поваренок.
– Вы же сказали, что детей здесь нет.
– Он не ребенок. Ему девятнадцать. К тому же он рыжий.
– Тем не менее мы бы хотели с ним поговорить, – вмешался я. – Где он?
– Где еще быть поваренку? – зарычал Лавелль. – Ясное дело, на кухне. – Он побарабанил пальцами одной руки по столу, отчего его кольца пустились в пляс. – Сейчас его позовут.
– Мы сходим к нему сами, – возразил я.
– Не иначе как любопытство замучило. На здоровье. Но потом – выметайтесь. Нечего вам тут делать, сразу сказал, утомили вы меня.
Он поднялся из-за стола, напомнив пловца, вынырнувшего на поверхность. Когда он явил себя в полный рост, оказалось, что не так он и велик, особенно рядом с безразмерным столом. А мертвенная бледность вкупе с облегающим костюмом и бьющими в глаза ювелирными изделиями делали его еще меньше.
Он уже шел к двери.
– Сюда! – скомандовал он.
Подобно просителям, какие претендуют на должность разнорабочего в его хозяйстве и только что прошли собеседование, Джонс и я послушно направились следом. Мы снова прошли через холл и на сей раз столкнулись с женщиной, которая как раз спускалась по лестнице, она была намного моложе Лавелля и одета не менее экстравагантно – какие-то ниспадающие малиновые шелка плотно облегали ее пышные формы. Глубокое декольте и обнаженные руки вполне могли бы вызвать переполох, появись она на улицах Бостона. На шее красовалось колье из бриллиантов – уж не знаю, подлинных или фальшивых.
– Кто это, Скотчи? – спросила она.
Акцент выдавал в ней жительницу Бронкса. Даже на расстоянии я уловил запах мыла и лавандовой воды.
– Никто, – огрызнулся Лавелль, явно раздраженный тем, что она его выдала, – назвала именем, известным и мне, и многим стражам закона по всей Америке.
– А я тебя жду. – Она завывала, как школьница, которую против ее воли затащили в класс. – Ты же сказал, что куда-то собираешься…
– Закрой поддувало и не мели языком.
– Ты что, Скотчи?
– Иди наверх, Цыпа, и жди меня там. Надо будет, я тебя позову.
Надув губы, женщина подхватила свои юбки и удалилась восвояси.
– Супруга? – поинтересовался Джонс.
– Полюбовница. А вам-то что? Подцепил ее в каком-то притоне и взял с собой в дорогу. Сюда…
Он провел нас через холл, открыл дверь – и мы оказались в кухне, эдакой комнате-пещере, где в поте лица трудились трое. Клейтон раскладывал кухонную утварь, которую успел до блеска надраить, уделяя пристальное внимание каждой ложке и вилке. Возле раковины сидел и чистил овощи рыжий долговязый малый с рябым лицом, никоим образом не напоминавший Перри. Сурового вида седовласая женщина в переднике что-то помешивала в большом горшке на плите, а по комнате плавали запахи острой приправы. Все поверхности в кухне были вычищены до блеска. Пол из черно-белой кафельной плитки был безупречен. Два больших окна и стеклянная дверь выходили в сад, и освещение было естественным, и все же от комнаты веяло каким-то мраком. Как и в остальной части дома, окна были зарешечены, дверь заперта. Не напрягая фантазию, можно было предположить: эти люди находятся здесь не по доброй воле.
Когда мы вошли, все они прервали свои занятия. Поваренок подскочил с места. Лавелль остановился в дверях, его широкие плечи почти целиком загораживали дверной проем.
– Эти люди хотят поговорить с вами, – пробурчал он, словно никаких комментариев больше не требовалось.
– Спасибо, мистер Лавелль, – сказал я. – Мы знаем, как вы заняты, поэтому злоупотреблять вашим вниманием не будем. Когда закончим, из дома нас выпустит Клейтон.
Лавелля от моего предложения слегка покоробило, но все-таки он ушел. Джонс ничего не сказал, но был удивлен, как запросто я разделался с Лавеллем, и я понял, что, пожалуй, действовал излишне порывисто. Но в этом расследовании я играл не последнюю роль, и при всем почтении к Джонсу имел несомненное право заявить о себе.
– Я инспектор Этелни Джонс, – заговорил мой напарник. – Мы разыскиваем человека, которого зовут Кларенс Деверо. – Это имя вам известно?
Ответом было молчание.
– Вчера около двух часов пополудни я видел, как в этот дом вошел мальчик. Я следовал за ним от самой Риджент-стрит. На нем была ярко-синяя куртка и шляпа. То есть он привел меня прямо сюда. Кто-нибудь из вас был здесь, когда он пришел?
