Появляется доктор Ватсон, а с ним – несколько мужчин из гостиницы и местный полицейский по имени Гесснер. Холмс их видит, но не обнаруживает себя, хотя прекрасно понимает, в какое состояние повергает своего самого верного друга. Они находят письмо. Читают его, понимают, что делать здесь больше нечего, и дружно уходят. Холмс начинает спускаться со скалы, и тут события приобретают еще один неожиданный и совершенно необъяснимый оборот. Оказывается, профессор Мориарти приехал на Рейхенбахский водопад не один. Холмс слезает по скале – что не просто само по себе, – и вдруг откуда ни возьмись появляется человек и пытается сшибить Холмса с его насеста, осыпая градом камней. Этот человек – полковник Себастьян Моран.
Но какого дьявола он здесь делает? Он был свидетелем схватки между Холмсом и Мориарти? Но тогда почему не попытался помочь своему? И где его знаменитое ружье? Или величайший в мире снайпер случайно оставил его в поезде? Ни Холмс, ни Ватсон, да вообще никто не дал разумного ответа на вопросы, которые даже сейчас, когда я стучу по клавишам моей машинки, кажутся неизбежными. И, начав их задавать, я уже не могу остановиться. Я словно уношу ноги от преследователей, моя коляска мчит во весь опор по Пятой авеню, не тормозя на перекрестках.
Это почти все, что нам известно об истории у Рейхенбахского водопада. А теперь пришло время моего рассказа, он начинается через неделю после описанных событий, когда три человека собрались в усыпальнице церкви Святого Михаила в Майрингене. Один из них – детектив-инспектор из Скотленд-Ярда, знаменитой штаб-квартиры британской полиции. Его зовут Этелни Джонс. Второй – я.
Третий человек высок ростом, худощав, у него выпуклый лоб и запавшие глаза, которые, наверное, взирали на мир с холодной злобой и коварством – когда в них теплилась жизнь. Но сейчас эти глаза остекленели, угасли. На нем костюм с воротником-стойкой и длинный сюртук. Человека этого выловили в Рейхенбахском ручье, на некотором удалении от водопада. Левая нога сломана, на плече и голове другие серьезные раны, но причина смерти – утопление. Руки скрещены на груди, местный полицейский нацепил на кисть бирку. На ней написано имя: Джеймс Мориарти.
Именно из-за него я проделал долгий путь до Швейцарии. Судя по всему, я опоздал.
Глава 2
Инспектор Этелни Джонс
– Вы уверены, что это именно он?
– Лично я – абсолютно, мистер Чейз. Но отложим в сторону мои личные убеждения и рассмотрим доказательства. Его внешний облик и обстоятельства, при которых он здесь оказался, вполне соответствуют имеющимся в нашем распоряжении фактам. И если это не Мориарти, мы обязаны спросить себя, кто же это, каким образом он умер и где же тогда сам Мориарти.
– Найдено только одно тело.
– Да. Бедный мистер Холмс… Лишиться права быть похороненным по-христиански, уйти в мир иной в сопровождении близких… Но одно можно сказать наверняка. Имя его будет жить. И в этом – утешение.
Этот разговор происходил в промозглом и мрачном церковном подвале, куда не доходили тепло и свежесть этого весеннего дня. Инспектор Джонс стоял рядом со мной, склонившись над утопленником и крепко сцепив руки за спиной, словно боялся подхватить какую-нибудь заразу. Его темно-серые глаза внимательно оглядели труп сверху донизу и остановились на ногах, одна из которых потеряла ботинок. Судя по всему, Мориарти отдавал предпочтение вышитым шелковым носкам.
Мы встретились недавно, в полицейском участке Майрингена. Я был искренне удивлен: зачем крошечной деревушке, застрявшей посреди Швейцарских Альп, где пасутся козлы и произрастают лютики, свой полицейский участок? Но, как я уже говорил, деревушка эта – туристическая достопримечательность, сюда недавно подвели железнодорожную ветку, и, видимо, число путешественников в этих краях постоянно растет. Дежурных в участке было двое, оба в темно-синей форме, они стояли за деревянной стойкой, делившей переднюю комнату на части. Одним из них был злополучный сержант Гесснер, которого вызвали на водопад, и я сразу понял, что он с большей радостью занимался бы потерянными паспортами, железнодорожными билетами, дорожными указателями… чем угодно, но никак не таким серьезным делом, как убийство.
