— Ваши способности к анализу впечатляют.
— Следователем я был гораздо дольше, чем живым щитом. — Кинг выглянул в окно. — Кстати, Джоан Диллинджер недавно предложила мне помочь ей в поисках Бруно.
Машину Мишель едва не снесло с дороги.
— Что?!
— Люди Бруно подрядили ее фирму, чтобы та отыскала его.
— Но зачем привлекать к этому вас?
— Она дала мне объяснение, да только я ему не поверил. Так что зачем — я не знаю.
— Вы собираетесь согласиться?
Кинг взглянул на нее:
— А как по-вашему? Стоит?
Мишель бросила на него быстрый взгляд:
— Почему вы спрашиваете меня?
— Вы, похоже, питаете на ее счет подозрения. Так соглашаться мне, Мик?
— Первое, что я сказала бы вам, повинуясь порыву, — нет, не соглашайтесь.
— Почему? Потому что это может обернуться для меня самыми печальными последствиями?
— Да.
— А второй ваш ответ, несомненно, куда более своекорыстный и мягкий, чем первый?
Мишель виновато улыбнулась:
— Ладно, подумав немного, я посоветовала бы вам согласиться.
— Потому что тогда я смогу передавать вам все, что узнаю.
— Ну нет, не все. Если вы с Джоан возобновите ваш роман, я, по правде сказать, не хотела бы знать подробности.
— Не беспокойтесь. Самки каракурта всегда пожирают своих самцов. Я и в первый-то раз едва уцелел.
К дому Лоретты они подъехали почти через два часа после того, как покинули Райтсберг. Полицейских машин вокруг видно не было, однако входную дверь перетягивала желтая полицейская лента.
— Похоже, внутрь нам не попасть, — сказала Мишель.
— Похоже. Как насчет ее сына?
Мишель позвонила ему и договорилась о встрече в кофейне, расположенной в центре города. По дороге туда они миновали несколько стоявших на перекрестках полицейских машин, сами полицейские тщательно проверяли всех, кто проезжал мимо. С неба доносился рокот вертолета.
— Интересно, что тут происходит, — сказала Мишель.
Кинг включил радио, настроил его на местную станцию. Как оказалось, из находившейся неподалеку тюрьмы бежали двое заключенных и теперь полиция ведет интенсивные поиски.
Они подъехали к кофейне, Мишель почти уже припарковалась возле нее, но вдруг притормозила.
— Что такое? — спросил Кинг.
Она указала на улицу, уходящую от главной, — там торчало два полицейских автомобиля.
— Не думаю, что они ищут беглых каторжников. Нас подставили.
— Ладно, позвоните сыну еще раз. Скажите, что к убийству его матери никакого отношения не имеете. Если он захочет поговорить, то сможет сделать это и по телефону.
Мишель вздохнула и поехала дальше. Отыскав место поукромнее, они съехали с дороги. Мишель позвонила сыну Лоретты, сказала ему то, что просил сказать Кинг.
— Я хочу узнать только одно — как была убита ваша мать.
— А почему я должен вам об этом рассказывать? — ответил сын. — Вы приходите к маме, а следующее, что я узнаю, — ее убили.
— Если бы я намеревалась убить ее, то не оставила бы ей свое имя и номер телефона, не так ли?
— Не знаю. Может, вы играете в какую-то бредовую игру.
— Я приходила к вашей маме, чтобы выяснить, что ей известно об убийстве Риттера, происшедшем восемь лет назад.
— А зачем вам это?
— Я занимаюсь историей Америки. Рядом с вами есть сейчас копы?
— Какие копы?
— Так есть они там, да или нет?
— Нет.
— Ладно, думаю, вы врете. Так как же была убита ваша мать?
На другом конце линии наступило молчание.
Мишель решила попробовать другой подход.
— Я провела с вашей матерью совсем немного времени, но она мне, безусловно, понравилась. Она была прямой женщиной, говорившей, что думает. К этому нельзя было не отнестись с уважением.
— Да, такой она и была. И идите вы к черту. — Он повесил трубку.
— По-моему, я его проняла, — сказала Мишель.
— Проняли, — согласился Кинг. — Дайте ему время. Он должен отделаться от копов.
— Шон, он просто послал меня к черту.
— Значит, он не из самых утонченных в мире людей. Наберитесь терпения.
Примерно через тридцать минут телефон зазвонил.
Мишель взглянула на Шона:
— Как вы могли знать?
— Любого мужчину легко пронять красивым женским голосом, звучащим по телефону. Кроме того, вы сказали о его матери все, что нужно. А этим нас тоже пронять нетрудно.
— Ладно, — сказал по телефону сын Лоретты. — Ее нашли в ванне, утонувшей. Изо рта торчали деньги. В доме все было вверх дном.
