— Почему вас это заинтересовало? — сухо спрашиваю я.
— Мой друг Робеспьер расследует обстоятельства исчезновения Стефани Брион, — поясняет девушка, — есть версия, что это как–то связано со смертью Жака Бриона.
Я внимательно смотрю на Лемус.
— Вы тоже думаете, что его убили? — спрашиваю я.
— Такая версия есть, — кивает девушка.
— Версия? — я усмехаюсь. — У него были враги!
— Вы кого–то подозреваете? — спрашивает она.
— Да, некоторых, — говорю я, — последнее время Жак отошёл от своих «опасных дел», которыми его продолжали корить. Но он много знал о некоторых из них… Например, Патрик Леруа, помешанный на своём законопослушании. Он боялся, что станет известно то, что он служил у Жака. Нынешние буржуа напыщенны, даже к этой мелочи могли бы придраться, негласно исключить его из своих кругов. Вот вам мотив.
Девушка делает пометки в блокноте.
— А Роне? Помню, как они с Жаком что–то обсуждали, — добавляю я. — Не знаю, что именно, но Роне уж очень его побаивался. А сумасшедший художник и его подружка? Тут уже всем известно.
— А вы как думаете, кто убил вашего мужа? — спрашивает она.
— Леруа! — твёрдо говорю я. — А потом прикончил дочь Бриона, она видела, как лошадь понесла Жака. Уверена, она ещё что–то видела, но не сказала!
— Почему? — глупо произносит Лемус.
— Любила его, — я пожимаю плечами.
— А он? Ведь Патрик Леруа тоже любил её! — рассуждает девушка.
— Не думаю, — твёрдо говорю я, — он любит только деньги! Из–за денег он и хотел жениться, но папаша не позволил.
— Простите, а как вы относились к брату вашего… мужа и его дочери? — спрашивает она.
— Безразлично, — отвечаю я, — а вот на меня они всегда смотрели свысока. Да я с ними особо не общалась.
Лемус явно хочет ещё что–то спросить, но колеблется.
— Вас интересует, почему Жак Брион занимался противозаконными делами? — догадываюсь я. — Ради меня. Жак был без ума от меня. Он хотел, чтобы я получила всё и быстро! Тогда мне это нравилось, я даже стала помогать ему в этих делах. Скорее, ради забавы, чем денег… Я была глупой девчонкой. Но я любила Жака! Он любил меня! Наша жизнь была точно роман!
На мои глаза навёртываются слёзы.
Девушка смущённо опускает глаза. Мне самой стыдно за эмоции.
— Но почему вы не поженились? — удивленно спрашивает она.
— Поначалу я не хотела терять свободу, — говорю я. — А потом мы привыкли к нашей жизни.
Вроде бы беседа завершена. Девушка покупает три ленты. Наверно, из вежливости.
Я, Жорж Дантон, прибыл на площадь, где уже соорудили сцену с трибуной. Народу собралось великое множество. Тут весь блеск третьего сословия, от буржуа до ремесленников. А вот и крошка Луиза Робер. Похоже, она опять взяла организацию в свои руки. Луиза мечется туда–сюда, раздавая указания.
— Тебе надо будет встать сюда, — объясняет она моим приятелям из клуба Кордельеров, — а ты будешь подавать листки для подписей.
Мужчины послушно кивают.
— Вы встанете по бокам трибуны, будете наблюдать, — объясняет она ещё двоим. — Только стойте прямо, как гвардейцы.
Тут взгляд Луизы падает на меня.
— Жорж, тебя избрали прочесть петицию? — спрашивает она меня.
Я киваю. Если она начнёт указывать мне, как и куда встать, я выругаюсь.
— Тебе надо будет подняться на трибуну, — говорит она.
А то я бы не догадался.
— Понятно, — отмахиваюсь я, — начинаем!
— Нет, ещё пять минут! — твердо говорит она.
Я пожимаю плечами. Хоть десять. Мне хочется поднять трибуну и придавить ей эту несносную дамочку.
А где её муженек? Перебирает какие–то бумажки. Я оглядываюсь вокруг, все мои друзья при деле. Крошка Луиза всем нашла работу. Эбер, Шомет, Лежандр — суетятся, как пчёлы.
— Быстрее, быстрее, — торопит Луиза девушку, развешивающую трехцветные ленты на трибуне.
М-да… по–моему, украшения сейчас нужны, как слепому картина.
— Всё, — оборачивается Луиза ко мне. — Можешь начинать.
— Благодарю, — отвечаю я с поклоном.
Я поднимаюсь на трибуну. Народ на площади затихает. Все взоры прикованы ко мне. Я начинаю читать петицию. Мой громкий голос разносится по площади. Меня волнует только оговорка о конституционных мерах. В толпе немало юристов, они могут разгадать подвох. Наконец я дохожу до этой чёртовой оговорки. Мой голос не дрогнул, я дочитал петицию до конца.
