Глава XXI
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!»
Фура, а за ней «ДПС-16» вползают в подземелье. Здесь уже дожидаются фургоны с распахнутыми настежь дверцами, их водители и двое грузчиков.
– Славно сработали, ребята! – хвалится Малыш-Чашкин. – Быстренько делаем перегруз и – ходу. Расчет на месте. – И он направляется к потайной дверце, за которой, как он думал, дожидаются его еще раньше награбленные денежки.
Все бандиты и жулики собираются возле задних дверей фуры. Один из грузчиков срывает пломбы, ломает замки и широко распахивает дверцы. Внутри фуры вспыхивает яркий свет. А в дверях стоит, широко расставив ноги… наш архитектор. Но сейчас он уже без бородки и без очков, но зато в бронежилете, в каске и с автоматом. А за его спиной рассредоточились грозные бойцы спецназа.
– Добро пожаловать, – широко улыбается архитектор.
У бандитов подкашиваются ноги, и они плюхаются на задницы.
– Нечего рассиживаться! – командует архитектор. – Быстренько загружаемся и – ходу. Расчет на месте. Мало не покажется.
Часть бойцов спрыгивает на землю и начинает ловко забрасывать бандитов в машину. Другая часть так же ловко надевает им наручники и сгоняет в глубь кузова.
И вот тут-то вынырнувший из темноты Малыш-Чашкин прыгает в свой фальшивый «ДПС» и гонит его к воротам. Вслед ему гремит автоматная очередь. Ну, а возле воротной башни, как вы знаете, машину решительно останавливает Лешкино чугунное яблоко.
Малыш-Чашкин, не задумываясь, бросился к другому входу в нижнее подземелье. Он, наверное, все-таки рассчитывал там спрятаться и забрать деньги. Но не получилось у него ни того, ни другого. Ловушка наша сработала.
Она была проста, как пряник. Там, где были проложены в болотистой грязи доски для перехода, мы одну доску – среднюю – убрали. И Малыш-Чашкин с разбега, да еще почти в темноте, вмазался по самые уши в липкую вонючую жижу.
Сначала он немного затаился, вдыхая обильную болотную вонь, а потом, как и предусмотрел Алешка, помчался, когда опасность миновала, к пруду, разбрызгивая с себя по всему полю липкие черные шмотья густого ила.
А скажите, куда еще ему было бежать в таком виде? Конечно же, только к воде. Там он плюхнулся в пруд, весь-весь искупался, вылез на берег и на некоторое время затерялся в лесу…
А в фуре, между тем, архитектор взял за шиворот Длинного и, хорошенько встряхнув его, грозно спросил:
– Где водители фуры? Отвечать! Быстро!
– В порядке, начальник, – залепетал Длинный. – Спят себе на травке. Мы с ними – вежливо и культурно. Не обижали.
– Где спят?
– А там же, на двести семидесятом… Я их и укрыл одеяльцем, и подушечки под головы устроил… Ну, может, подушечки и затерялись.
Одну из машин архитектор послал на двести семидесятый километр, а все остальные потянулись в город, в Управление внутренних дел.
Как только колонна машин выбралась из монастыря и, сияя фарами и габаритками, направилась к шоссе, мы с Алешкой разыскали в машине Чашкина ядро и направились в свое родное стойбище.
– Как вам не стыдно? – встретила нас мама. – Отпросились на полчаса. А уже ночь на дворе.
– Ты им наподдай как следоват, – посоветовал из машины сонным голосом дядя Федор. – В другой раз пораньше придут.
– И отца до сих пор нет! – бушевала мама. – А завтра рано вставать! Где вы шлялись?
– С дедом Степой прощались, – ответили мы. – Привет ему передавали от тебя и наилучшие пожелания. А он сказал, что от такой интеллигентной женщины он другого и не ожидал.
Мама удовлетворенно фыркнула и ушла в палатку. Она так перенервничала, что сразу заснула.
И тут с шоссе свернула машина и подъехала к нам. Из нее вышли спецназовцы и осторожно вынесли папу и участкового.
– Принимайте, – сказал один. – Где их сложить?
Мы сначала чуть не умерли со страха. А потом, когда поняли, что папа и участковый просто спят, чуть не умерли от смеха. Нервного.
