– Мы тебе другое найдем, – поторопился Алешка, – еще тяжелее. – И утащил ядро в палатку.
Назревающий конфликт отцов и детей предотвратил вовремя вернувшийся дядя Федор.
– Вкладыши достал, – сообщил он. – Завтра, Саныч, движок снимать будем. И юнцов наших к этому делу припашем.
– Их припашешь, – проворчала мама. – Железку ржавую родной матери пожалели.
Дядя Федор и тут нас выручил:
– А тута, неподалеку, еще одну фуру угнали. А водилу пока не нашли. Спит где-нибудь.
Мы с Алешкой переглянулись. Но ничего не стали больше говорить. Все равно любой разговор перейдет на ржавую железяку, по опыту знаем.
…Стемнело. Мы поужинали при свете керосинового фонаря, вокруг которого вились мошки и ночные бабочки.
– Пейте молоко – и спать, – сказала мама.
Я молоко на ночь пить не стал. От него ночью бегать приходится. И первым забрался в палатку. Послушал, как за столом обсуждались завтрашние дела, как папа и дядя Федор устраивались на ночлег в машине. Задремал немного, но меня разбудили шмыгнувшие в палатку мама с Алешкой.
И долго не мог заснуть. И вовсе не из-за молока, которого я не пил. Какие-то мысли, связанные с этими фурами, беспокоили меня. И еще что-то мне мешало. Оказалось, это самое ядро. Оно как-то выкатилось из Алешкиного тайника – наверное, когда они с мамой укладывались, – и подкатилось мне под бок.
Я откатил его подальше, в ноги, повертелся еще и вышел из палатки.
Ночь уже разыгралась вовсю. Светили звезды в небе. Край его, там, где за лесом скрылось солнце, еще розовел, постепенно густел цветом и темнел. Трещали кузнечики и заливисто квакали лягушки. А на шоссе шумели машины и пробегали пятна света от их фар.
И вдруг мне опять послышался какой-то не очень далекий, то ровный, то прерывистый гул, и где-то за монастырем блеснул и погас мощный свет.
Я еще постоял у палатки, вслушиваясь и вглядываясь, пытаясь найти объяснение этому загадочному явлению. Но ничего у меня не вышло. Нет, не аналитический у меня ум. Стандартное мышление. Что ж тут поделаешь?
Я зевнул и забрался в теплую палатку, укутался поплотнее. А ядро XVI века опять подкатилось мне под одеяло. Но я не почувствовал, узнал об этом только утром…
Глава VII
ТАЙНЫ МРАЧНЫХ ПОДЗЕМЕЛИЙ
Утром я чуть не проспал интересное событие – скандал, который Алешка закатил маме, подозревая, что ночью она «скрала» его ядро.
– На исторических экспонатах цыплят не жарят! – орал он в запальчивости. – Куда ты его закатила?
– Да никуда я его не катала, – возмущенно отзывалась мама. – Сам где-то спрятал и забыл!
Я стал выбираться из-под одеяла и нащупал ногой это самое злосчастное ядро. И выкатил его из палатки, под ноги Алешке.
Тот на секунду замолк и тут же сделал свой вывод – дикий, но симпатичный:
– Ах, это ты, Дима! Совесть замучила? – И понеслось все по новой.
В конце концов он угомонился и запрятал ядро где-то в машине.
– Ты только не забудь, – посоветовала ему обиженная мама.
– А он уже кое-что забыл, – сказал папа, вытирая тряпкой измазанные в машинном масле руки. Они уже с усмехающимся дядей Федором подготовили двигатель к разборке. – Он забыл, что ему нужно извиниться.
Заставить Алешку извиниться мог только папа, да и то – с трудом.
Алешка задом выбрался из машины и что-то пробурчал, уставившись себе под ноги.
– Не понял, – сказал папа. – Очень невнятно ты высказался.
Алешка опять что-то пробурчал. Еще более невнятно.
– Вот это совсем другое дело! – похвалил его папа. – Пошли завтракать.
За столом все дружно нахваливали маму: она напекла оладьев и открыла к ним банку варенья. Особенно дядя Федор старался:
– Ох, и хозяйка у тебя, Саныч. И умна, и приветлива. И собой хороша.
Папа был так доволен, будто это его нахваливали, а не маму. Но маме тоже это нравилось, она раскраснелась от удовольствия и добавила в тарелку дяди Федора еще оладьев, самых больших и зажаристых.
Папа скосил на них глаза и тоже подключился, с тайной надеждой:
– Особенно глаза у тебя хороши! – сказал он маме.
– Как у коровы! – ляпнул Алешка.
За столом нависла страшная тишина. Только закашлялся дядя Федор, подавившись от неожиданности оладышком. Но я-то сразу понял, что Алешка не имел в виду ничего обидного. У коров действительно очень красивые глаза. Большие, карие, задумчивые и с длинными густыми ресницами. Совсем как у мамы.
