Айын повернулась ко мне и сказала:
— Все в порядке! Тетрадь Виталия находится в древнем шаманском захоронении. Это километров десять к северу. Сейчас нас накормят, мы отдохнем и пойдем туда.
Я с некоторой досадой отметил про себя, что поиск еще не закончен, и неизвестно, закончится ли успешно. Но одно то, что мы смогли завоевать расположение этой женщины, не могло не радовать. А поесть и восстановить силы после долгого пути было совсем не лишним.
Скоро мы уже сидели на нартах возле костра, наслаждаясь сваренной на свежем воздухе ухой и жареной олениной. Поначалу меня смущали детишки, которые столпились рядом, галдели и пялились на меня, — наверное, мой вид им был в диковинку. Но голод и усталость от перехода через тундру были сильнее, так что я скоро перестал обращать внимание, уплетая еду за обе щеки. Сохор сидела рядом, курила длинную трубку и о чем-то переговаривалась с Айын.
Мы посидели еще с час, попили чаю и стали собираться в дорогу. Идти уже никуда не хотелось, гостеприимство ненцев располагало посидеть еще, но мы понимали, что времени у нас мало. Айын сообщила мне, что нам разрешено переночевать в стойбище на обратном пути, но сейчас надо идти. Выразив признательность и попрощавшись с Сохор, мы поднялись и отправились дальше.
Скоро мы оставили поселение позади. Дорога, как и ожидалось, разнообразием не баловала — кругом было все то же бескрайнее покрывало из трав и цветов, изредка перемежаемое зарослями мелкого кустарника да многовековыми мшистыми плитами минеральных пород. Со стороны Баренцева моря, которое было уже довольно близко, веяло прохладой — сюда уже доносилось ледяное дыхание Арктики.
Мы прошли часа полтора, как вдруг я заметил неподалеку среди каменистых россыпей какую-то темную лужицу, блестевшую в лучах вечернего солнца. Сначала мне показалось, что это болото, но, приглядевшись, понял — это нечто иное. Сердце мое заколотилось. Попросив Айын подождать, я бросился к тому месту.
«Господи, неужели?» — повторял я про себя, пока не подбежал. На поверхности почвы влажно поблескивала растекшаяся среди камней маслянистая, темно-коричневая, почти черная жидкость, похожая на деготь. Я склонился — в нос мне пахнул резкий специфический запах.
— Это же нефть! — заорал я на всю тундру. — Айын, представляешь, здесь нефть! Я нашел нефть!
Айын подошла с улыбкой. Мне хотелось прыгать до небес. Я сгреб ее в охапку, расцеловал и закружил в воздухе. Она, смеясь, шутливо отбивалась.
— Ну, вот видишь, значит, все-таки не зря мы пошли сюда! — сказала она. По ней было видно, что и она рада моей неожиданной удаче. — Ладно, на обратном пути рассмотришь. Никуда она не убежит, твоя нефть. Пойдем!
Но меня охватило такое ликование, что у меня вылетело из головы, куда и зачем мы идем. Мог ли я просто оставить находку, из-за которой, собственно говоря, приехал в эти края, и которую уже не чаял встретить? Я обшарил все карманы куртки и — слава богу! — обнаружил в одном из них мини-контейнер для отбора образцов, который я по какой-то чудесной случайности сунул туда и забыл. Я достал контейнер, зачерпнул из черной лужицы и закупорил. Потом, вытирая пальцы от нефти пучком травы, огляделся. В нескольких сотнях метров от нас, в разных местах на земле блестели такие же черные лужицы.
— Ну, пойдем, пойдем! — потянула меня Айын за рукав. — Ты уже забыл, что нам надо сделать еще кое-что!
— Айын, ты права, — сказал я, немного опомнившись. — Как ни важна эта штука, а рукопись Виталия все равно важнее. Даже если бы я не нашел нефть, то все равно считал бы эту поездку удачной. И даже если мы эту рукопись не найдем, — добавил я, глядя на нее, — все равно никогда не буду жалеть, что сюда приехал!
Айын рассмеялась.
— Жалеть вообще ни о чем не нужно, — сказала она. — Вот беспокоиться иногда необходимо. Я, например, сейчас беспокоюсь, что мы застрянем здесь надолго.
Мы тронулись дальше. Мое внутренне ликование не утихало. Потом я вспомнил, о чем предостерегал меня шаман. От этого радость немного поутихла, тем более что мы должны были скоро подойти к тому месту, где, по словам Сохор, была спрятана тетрадь. Я поделился этим беспокойством с Айын.
