— Ты молча не умеешь.
— Ну и… ну и ладно…
Даша насупилась и замолчала. Остаток репетиции прошёл без приключений.
Когда Лёвка и Валя шли домой, Лёвка спросил:
— С тобой Красухина на танцах разговаривает?
— Пыталась, — вздохнул Валя.
— И что?
— А я ей не отвечаю, и она прекращает.
— Да? А вот я не могу так игнорировать…
— Ты забыл, у меня сестра мелкая. С нею и не тому научишься, — заявил Валя.
— А я с Дашей чуть не поругался, — признался Лёва.
— Ну и что?
— Я же не хотел с нею ругаться. А она пристала со своими каменщиками.
— Что?
— Про домашку спрашивала.
— Нашла время… — пожал плечами Валя. — А что там, кстати, с каменщиками случилось?
— Понятия не имею. Я домашку по математике ещё не начинал. Но вот танцами эти каменщики точно не занимались.
На следующей репетиции Даша очень старалась не разговаривать, и иногда у неё получалось.
Вдруг они услышали возмущённый голос Аллы Перегудиной:
— Ты снова мне на ногу наступил!
— Я же не видел, — оправдывался Костя Шафранов. — А ты убирай свои ноги шустрее.
— Это я убирай ноги? Я танцую под музыку, а вот, под что танцуешь ты, мне непонятно.
Лёвка облегчённо вздохнул. Всё-таки, когда понимаешь, что проблемы есть не только у тебя, на душе становится гораздо спокойнее.
Через неделю группу танцоров неожиданно покинули Коробейников и Варенникова. А всё потому, что Стас на спор съел здоровенную сосульку и заработал ангину.
Так что осталось всего три пары.
Наконец этот не сильно долгожданный, но довольно-таки тревожный день наступил.
— Та-ак, — проговорил Лёвка в день выступления, извлекая из шкафа светло-серый пиджак и жилетку, которые скучали там с первосентябрьской линейки. — Наконец-то вы мне пригодились.
Обычно в школу он ходил в растянутом, но удобном жилете поверх рубашки.
— Красавец! — подтвердила мама и помогла завязать галстук.
Нарядный Лёвка зашёл к Вале, но тот был совсем не при параде.
— Ты почему не одеваешься? — удивился Лёва.
— Я заложник, — вздохнул Валя.
— Чего-чего?
— Мама в магазин пошла, я с Ясей сижу, вот…
Шестилетняя Яся пыталась запрыгнуть брату на спину со стула, одновременно тараторя:
— А ещё скоро мамин праздник, нам в сад надо принести поделку. И у меня должна быть самая красивая работа, на Новый год у меня плохая была, победила Маша, у которой целый домик был для Деда Мороза, а у меня только дурацкая снежинка из макарон… Я теперь должна Машу победить! Поэтому ты просто обязан сделать мне самую-самую-самую красивую поделку!
— Да при чём тут я? — возмущался Валя, ссаживая с себя сестру. — Это же должна быть твоя поделка.
— А для Маши делали мама и бабушка, она сама сказала.
— Вот мама вечером придёт, и…
— Ты не понимаешь! — Яся закатила глаза к потолку, словно призывая люстру в свидетели, как трудно ей общаться с таким непонятливым братом. — Это же мамин праздник. Как мама будет делать поделку на свой собственный праздник?
— А вот вечером папа придёт…
— Ты же знаешь, папа приходит поздно, и вообще он такой ерундой не занимается. Для этого специально созданы старшие братья.
У Вали были несколько иные представления о том, для чего созданы старшие братья, но сестрёнку было не переспорить.
— А мы эту поделку потом маме подарим, да? — предположил он, уже почти сдавшись, но прикидывая, как бы убить двух зайцев сразу.
— Нет. Это для выставки. Маме мы ещё что-нибудь сделаем. Я пока не придумала… А сейчас мне надо Машу победить, понимаешь? Это очень важно!
Валя никак не мог взять в толк, с чего это он должен делать поделку для детсада, но Яся вцепилась в него, как клещ:
— И не пущу никуда, пока не сделаешь!
— Вот ещё! Мы сегодня выступаем, танцевать будем. Сейчас мама придёт и отцепит тебя от меня.
— А вот и не отцепит! Я скажу, что ты мне не помогаешь, и она тебя накажет!
— Да ты маленькая шантажистка! — возмутился Валя. — Я тебе и так постоянно помогаю!
Лёвка топтался в прихожей.
— До выхода ещё есть время, давай по-быстрому сделаем что-нибудь, — предложил он.
— Да-вай, да-вай, да-вай! — запрыгала Яся по дивану, как откормленный тушканчик. Ленточки в её косичках развевались победными знамёнами.
Валя тяжело вздохнул и посмотрел на друга: