Доднесь тяготеет. В 2 томах. Том 2. Колыма - страница 5
Только приняв эти решения, мы можем быть уверены в невозвратимости жестоких времен репрессий!
Просим внести наши предложения на осеннюю сессию Верховного Совета РСФСР.
От имени президиума Магаданского областного Совета народных депутатов Заместитель председателя областного Совета народных депутатов А. А, Макеев <1991 г. (?)>
Из книги «Прокуратура Магаданской области. Конспект четырех десятилетий» (Магадан, 1997. Тираж 300 экз.)
…В 1937 году сосед братьев моего отчима — Пантелея Наумовича и Ивана Наумовича Горилько — написал донос в органы, что они-де плохо говорили о Сталине. Братьев арестовали и отправили в Магадан. У Пантелея Наумовича осталась жена и пятеро малолетних детей, и у Ивана Наумовича жена и двое детей. Оба брата, Пантелей и Иван, были в Магадане на каторжных работах. Однажды Пантелей пришел с работы в лагерный барак и не нашел своего брата. Не было его среди живых, и не было его среди мертвых. Много позже, когда взрослый сын Ивана послал запрос в Москву, ему ответили, что его отец Иван Наумович Горилько реабилитирован посмертно.
Я за то, чтобы поименно назвать всех незаконно репрессированных, погибших и умерших своей смертью. Но, наверное, это трудно будет сделать. Знаю одного бывшего работника милиции. Он рассказывал, как жгли в котельной дела, много дел, и в конце каждого — «умер». Кто распорядился это сделать? И это было не так давно, может быть, в 60-70-х годах.
Почиталина Т. Ф., г. Магадан
Из почты магаданского общества «Мемориал»
Я за два дня нарисовал картину тех лет в Дальстрое. Я пригласил старых членов партии, которые тоже отбывали «наказание» на Колыме, — В. Т. Сухорукова и Н. А. Крейцберга. Мы составили заявление в КПК на четырех страницах о произволе на золотых приисках и фактах, которые нам были известны. Принес я это заявление. Кузнецов прочитал, увидел три подписи: «Не пойдет, это коллективка! Так не принято. Надо за одной подписью». И пришлось мне переписать и оставить за одной своей подписью. Через день звонок Кузнецова:
— Показывали твое заявление Швернику, сказал: «Страшные факты, волосы становятся дыбом. Покажите Никишову, он был начальником Дальстроя с 1940 по 1949 годы, пусть даст объяснения».
Через два дня снова звонок Кузнецова:
— Показал Никишову, он прочитал и спокойно заявил: «Все, что тут написано, — капля в море». И рассказал, как Берия требовал от него выполнения плана добычи золота любой ценой. «Заключенных не жалей. Пока идут пароходы, “рабсилой” всегда будешь обеспечен».
Мой друг Николай Иванович Дедков, работавший в Комиссии по пересмотру дел осужденных на Колыме, хотя отбывал срок в Воркуте, сообщил, что они установили цифру: на Колыме погибло 700 тысяч заключенных.
Из «Колымских воспоминаний» Ивана Алексахина
…Как ни безразлична мне современная Колыма, я с жадностью ловлю каждую кроху сведений о любом дне из тех двадцати лет нашей колымской жизни. Тот исторический период (с 1932 по 1956 год) бесконечно важнее всей Колымы исторической и всей Колымы современной для русской истории…
Из письма Варлама Шаламова Борису Лесняку от Папреля 1969 года
…Разве тебе не известно, что на Колыме я именно с 38-го, правда, с осени. Что несколько лет я пробыл на Бутугычаге, что был и на золоте и что из 14 колымских лет на «общих» провел почти 10. Даже совершенно неспособный к наблюдению и сопоставлению человек при этих обстоятельствах не может не постигнуть трагедийности этого «Освенцима без печей» — выражение, за которое, среди прочего, я получил в 46-м второй срок.
Из письма Георгия Демидова Варламу Шаламову от 27июля 1965года
Аляскитово. Нижний лагерь. Фото 90-х годов
Аляскитово. Верхний лагерь. Фото 90-х годов
* * *
Юрию Осиповичу Домбровскому
