Дочери огня - страница 183

Шрифт

Интервал

На сцену выступит весна,

Как нимфа, что из влаги зыбкой

Выходит с радостной улыбкой

Девичьей свежести полна.

Фантазия

Впервые вышло в «Annales romantiques» в 1832 г. Многократно перепечатывалось в 1830-х гг. под разными заглавиями («Воспоминания об иной жизни», «Видение»). Одно из самых известных стихотворений Нерваля. Тесно связано с пейзажем и биографическими мотивами «Сильвии» и «Анжелики».

Перевод В. Портнова

Есть мотив, за который отдать я готов

И Россини, и Моцарта с Вебером вместе, —

Очень старый и грустный, он канул в безвестье,

Но таится в нем прелесть ушедших годов.

Ах, я слушать его не могу хладнокровно:

Вдруг вернется душа на два века назад,

И Людовик Тринадцатый правит, и словно

Вижу берег зеленый и желтый закат,

Вижу замок кирпичный с углами из камня,

С витражами, горящими красным огнем,

Опоясанный парком, и брезжит река мне,

Что проходит сквозь парк и теряется в нем.

Вижу даму в высоком окне и сиянье

Темных глаз, и старинной одежды шитье, —

И в каком-то неведомом существованье

Я ее уже видел — и помню ее.

Бабушка

Впервые опубликовано в «Annales romantiques» в 1835 г. Бабушка Нерваля с материнской стороны, Маргарита Виктория Лоран, урожденная Буше, в семье которой он воспитывался, умерла в 1828 г.

Перевод А. Гелескула

Четвертый год, как бабушка в могиле,

Душевный друг, — недаром, хороня,

Чужие люди были как родня

И столько слез так искренне пролили.

Лишь я бродил и вдоль, и поперек,

Скорей растерян, нежели в печали,

И слез не лил, а люди замечали,

И кто-то даже бросил мне упрек.

И шумное их горе было кратко,

А за три года мало ли забот:

Удачи, беды — был переворот^>[358], —

И стерлась ее память без остатка.

Один лишь я припомню и всплакну,

И столько лет, ушедших без возврата,

Как имя на коре, моя утрата

Растет, не заживая, в глубину.

Кузина

Впервые опубликовано в «Галантной богеме».

Перевод Э. Линецкой

Есть радости свои и у зимы: сквозь тучи

На белые снега вдруг брызнет желтый лучик…

Воскресный день. Зовешь кузину погулять…

Вслед строго матушка: «Обед не станет ждать!»

А вот и Тюильри. Как черен парк раздетый,

И по контрасту как цветисты туалеты!

Кузине холодно, ей хочется домой:

Уже темно, туман ложится пеленой.

Дорогой говоришь о счастье пережитом,

О мимолетном дне, о пламени сокрытом…

Подходишь к лестнице и слышишь, как скворчит

Индейка на плите. О, волчий аппетит!

Веселость

Впервые опубликовано в «Галантной богеме».

Перевод М. Яснова

Глоток марейского, ей-ей,

Ты мне милей, чем аржантей:

Нет надо мной сильней владыки!

Пусть суррентинское одно

Здесь пили римляне вино —

Их вкусы, право, были дики.

Нет обольстительней вина,

Чем ты! В тебе растворена

Божественная кровь дриады;

И капли, повторив стократ

Граненой кромки цвет и склад,

К ней привораживают взгляды.

Ты исцеляешь летним днем,

Когда, знатней тебя вином

Напившись, мучаюсь с похмелья;

Твой терпкий, твой отрадный вкус

Меня бодрит, едва проснусь, —

И покидаю вмиг постель я.

И вот, уже с утра хмельной,

Топчу неверною ногой

Тропу — к тебе летит порыв мой!..

Жаль, под рукою нет Ришле^>[359],

Чтобы строфу навеселе

Закончить каламбурной рифмой!

Нечто о политике

Впервые напечатано в «Cabinet de lecture» 4 декабря 1831 г. под заглавием «Тюремный двор». Нерваль дважды подвергался кратковременному заключению в тюрьме Сент-Пелажи: первый раз в 1831 г. за нарушение тишины в ночное время, второй раз — в феврале 1832 г. во время полицейской облавы. Стихотворение подразумевает первый арест, отсюда и ироническое заглавие.