— Не надо было начинать без него.
— Еще чего! На радостях, что ты нашлась, у меня проснулся волчий голод. Голод, который не терпит.
— А зачем ты пригласила Антуана?
Лола переплела пальцы на животе и с нежностью наблюдала, как Антуан Леже со своей обычной элегантностью доедает рагу. Он запивал его водой, по мнению Лолы, совершенно напрасно, но в четырнадцать часов психоаналитик ожидал еще одного пациента. Это был сложный случай, в котором можно разобраться только на трезвую голову. Поэтому она потягивала хозяйское вино вместо Антуана, зная, что пьет слишком много, но бывают такие дни и особенно такие ночи, после которых требуются исключительные меры.
— Если говорить о сложных случаях, наш — лучший тому пример. Ты ведь знаешь о смерти Алис Бонен, снятой на пленку?
— Конечно.
— И тебе известно, что Ингрид кто-то преследует?
— Она мне подробно рассказала об этом.
Ингрид подтвердила вялым кивком, стараясь скрыть свою печаль. Лола знала, чего ей стоило изгнание из «Калипсо». Для нее это то же, что для красной рыбки банка с водой. Воздух родных гор для швейцарца. Костер — для кроманьонца. Ничуть не меньше. Но проблемы следует решать по мере их поступления. Пусть даже Ингрид больше не может показывать свою татуированную попку «всему Парижу» в наказание за оскорбление его величества Мотобера, зато сама она осталась в целости и сохранности, а это большое счастье.
— Возможно, оба дела связаны между собой. Мог бы ты дать профессиональную оценку и набросать нам портрет убийцы?
— Только и всего? Я ведь не психокриминалист, а если бы даже и был, мне бы понадобилось больше времени.
— Смелее, Антуан, импровизируй, как джазмен. Рука, в которую вбит гвоздь, девушка, напичканная наркотиками, которая бросается из окна башни. Причем одной из самых высоких башен в городе. Тут можно увидеть образы, связи, знаки. Я знаю об этом и много и мало. Мое ветровое стекло забрызгано грязью. Сыграй нам соло в стиле Кольтрана. Что-нибудь лирическое.
Антуан Леже плеснул себе на донышко и чокнулся с подругами.
— Тут даже слишком много знаков. Для всех цивилизаций рука служила символом. Власти, мудрости. Или, наоборот, знаком подчинения, скрытности. Рука слишком о многом говорит, чтобы можно было сказать что-то значимое.
— А отрезанная рука?
— Сама по себе она мало что означает. Но если, подобно мексиканцам, объединить ее с черепами, сердцами и скорпионами, то получится символ смерти.
— В данном деле у нас маловато сомбреро и скорпионов. Есть только этот чертов гвоздь. Символ, безусловно, христианский. Алис выступала на религиозных праздниках. Свадьбы, конфирмации…
— Связь может быть не такой прямой, Лола.
— Что ты имеешь в виду?
— А что, если отрезанная рука — параллель не с самой Алис, а с фильмом о ее смерти?
Ингрид была вся внимание и, казалось, забыла о своих неприятностях. Доктор Леже никогда не обманывал их ожиданий, надо только дать ему волю.
— Давай, Антуан, мы тебя слушаем.
— Психоаналитики любят сравнивать руку с глазом.
— Говори, это звучит многообещающе.
— Человеческая рука связана с видением, иначе говоря, с познанием. Не забывай, что ею мы пишем буквы, таким образом выражая свои мысли.
— Я и не думала об этом! И художники создают свои произведения руками. Особенно графики. Да, все бы совпадало, вот невезение!
— Ты о ком?
— Об одном рисовальщике анатомических атласов. Он бы как раз подошел на роль преступника. Увы, в решающий момент он был в Германии.
— Досадно.
— А что ты думаешь о высокой башне?
— Оставим в стороне фаллический символ и остановимся на Вавилонской башне, символе гордыни. Человек строит башню, чтобы подняться на божественную высоту.
— Возможно, речь идет об экзальтированном мистике. Это первое, что пришло мне в голову.
— Может быть, но доказательств нет.
— А что, если «Астор Майо» выбрали, потому что Алис бывала там раньше? — вмешалась Ингрид. — В знакомом месте меньше остерегаешься.
Психоаналитику и бывшему комиссару понадобилось время, чтобы переварить предложение Ингрид.
— Это совпадает с тем, что сказал Жюль Паризи, — ответила Лола. — Алис уже случалось выступать в этом отеле. Неплохо, Ингрид.
