Но говорить об этом она ему не хотела: в этот священный миг не следовало быть такой прозаичной.
Ему так и не удалось до конца погасить в ее теле огонь, но на некоторое время он все же погас — из-за боли.
Она была смущена, но вместе с тем горда и счастлива. «Не стоит требовать немыслимого, — подумала она, — впереди ведь столько прекрасных мгновений… хотя по началу будет трудно, а может быть, больно…»
И вряд ли они были одиноки в своих проблемах.
Йеспер отпраздновал пышную свадьбу и стал отцом семейства. Ему было не до «цветочков», ведь ребенок был уже на подходе. Гордый, как петух, он забыл про охоту на девушек.
Во всех четырех усадьбах начались приготовления к свадьбе. Сразу после рождества должны были состояться две свадьбы в Элистранде и Гростенсхольме, с промежутком в одну неделю. Липовая аллея и Эйкебю тоже не были обойдены стороной. Ни у Эли, ни у Хильды не было родни, но обе вступали в большую, приветливую семью. Приехали родственники из Дании — по этой причине и совместили обе свадьбы. Но никто ведь не хочет иметь двойную свадьбу, поэтому торжества были назначены на различные дни.
Но еще до этого случилось нечто непредвиденное.
Поздней осенью Аре собрал всю норвежскую семью. Все собрались в старой части дома на Липовой аллее, где вечернее солнце рассвечивало мозаичное окно, сделанное руками мастера Бенедикта, освещало портреты Лив, Дага, Суль и Аре, напоминая им об ушедших днях.
В Линде-аллее и Гростенсхольме давно уже не было детей. Да и в Элистранде пришлось взять в дом чужих детей, чтобы слышать детский смех.
Глава рода надеялся, что теперь положение исправится. Но никто даже в его собственной семье не знал, о чем он собирается говорить со всеми.
Когда все уселись, он встал и взял слово, голос его дрожал.
— Сегодня я получил письмо. От твоего брата Танкреда, Габриэлла.
— От Танкреда? — удивилась она. — Он пишет тебе, дядя Аре? Но разве он служит не в Гольдштейне?
— В настоящее время он дома.
Аре сделал паузу. Ему пришлось вынуть носовой платок и высморкать нос перед тем, как продолжать.
— О, не надо так грустить, — сказал Лив. — Там чума?
— Грустить? — со слезами на глазах засмеялся Аре. — Нет уж, увольте! — он прочистил горло. — Танкред встретил Микаела! Сына Тарье, моего пропавшего внука!
Все зашумели.
— Но прочитай же скорее письмо, Аре! — радостно воскликнула Лив.
Аре достал письмо, и сразу же воцарилась тишина.
«Дорогой дядя Аре!
Я пишу тебе, чтобы ты не жил больше слухами. Я встретил Микаела Линда из рода Людей Льда! Это была замечательная встреча, я должен описать все по порядку.»
Письмо было очень длинным. Аре читал рассказ о том, как один из приятелей Танкреда встретил его двоюродного брата в «стане врагов» и как потом родственники встретились на туманном берегу Эльбы.
Все присутствующие пребывали в веселом возбуждении, пока он читал. И в заключение он прочитал следующее:
«Он поразительно похож на меня, дядя Аре, только брови у нас с ним разные — и улыбка. Каким идиотом я был, дядя Аре! Вместо того, чтобы вернуться на свою сторону реки, я стал задавать ему массу всяких вопросов, хотя спрашивал, в основном, он: о своей родне в Норвегии и в Дании. А времени было в обрез, уже слышался сигнал горна, а мы всё болтали и болтали, и я, разумеется, был потрясен и смущен этой встречей. И я не знаю, как снова найти его.»
Все растерянно вздыхали.
— Да, это было ужасно неосмотрительно с его стороны, — сказал Аре. — Но люди простят его, это же была совершенно неожиданная ситуация. И ему пришлось поплатиться за свою радость.
«Когда я вернулся под вечер в свой лагерь, я тут же сел и записал все, что мне было известно о Микаеле:
1. Швеция начала войну с русскими и поляками, и Микаел, будучи корнетом, был отправлен в Ингерманландию.»
— Это далеко отсюда, — задумчиво произнес Бранд.
— Да. Два года у нас не было постоянного адреса, все это время он мотался по Швеции.
«2. Он уехал в Швецию с Маркой Кристиной, когда она вышла замуж за сына их опекуна. А опекуном был, как мы знаем, свояк Юхана Банера. Микаел жил у вышедшей замуж Марки Кристины, пока не повзрослел.
