Проблема состояла в том, что у нее был запах. Вообще-то она была очень чистоплотной, и какого-то особого, характерного запаха у нее не было. Но она знала, что собаки могут определить по запаху, испуган человек или нет, — а она была перепугана до смерти, она вся дрожала от страха, хотя и заставляла себя расслабляться, чтобы не выдать свое присутствие.
Она не могла даже как следует вздохнуть. «Полные груди — это такая обуза», — с черным юмором думала она.
Она слышала приближение человеко-волка, слышала, как он тяжело дышит, продираясь сквозь чащу леса, приближаясь к ней.
Ах, эта паутина! Она так щекочет в носу! И она не может пошевелить рукой, чтобы предотвратить несчастье!
Но щекотанье в носу прошло само собой.
«Благодарю тебя, Господи, или того, кто сейчас взирает на меня. Хотя это вовсе не мой ангел-спаситель Маттиас…»
Маттиас! Это у него хранился запас колдовских трав Людей Льда, это он знал все о снотворных.
Нет, она не должна впадать в истерику, строить немыслимые предположения.
Кто-то остановился прямо перед ее укрытием.
Мысли ее переключились на другое. Слышит ли он ее? Вполне возможно. Прислушивается к ее дыханию — или он уже обнаружил ее и только ждет, когда она вылезет оттуда?
Перед глазами ее пронеслось страшное видение: он сел на корточки и пытается своей когтистой лапой достать ее из пещеры — и вот она увидела вблизи его лицо…
Из груди у нее рвался стон. Она почувствовала на лице слезы страха и одиночества.
Да, он прислушивается, но не к ней. Она снова услышала вдали какие-то крики. Но она не могла ответить.
Не стали ли эти голоса ближе? Нет, не стоило путать желаемое с действительным.
И вдруг он бросился бежать — прочь от нее. Видно, крики спугнули его.
Но Хильда все еще не смела пошевелиться. Он мог обмануть ее, спрятавшись за дерево. Хотя ей показалось, что его тяжелый топот доносился уже из леса.
«Господи, отведи беду, я больше не могу! Если сейчас что-то случится, я закричу!»
Она плотно прижала руки к телу, чтобы унять дрожь.
«Лежать, лежать, — приказывала она себе. — Лежать совершенно тихо!»
А если те люди не придут сюда? Уйдут домой, а она останется в лесу одна! Она заплакала навзрыд, не в силах больше владеть собой. Что ей делать? Как ей отсюда выбраться?
«Господи, сделай так, чтобы они пришли сюда!»
Проходили минуты. Ее настроение колебалось между страхом и надеждой, между утешительным сознанием того, что она может выйти отсюда, и желанием получше спрятаться.
«Я трушу, трушу, мне нужно выйти и бежать им навстречу. Но я не решаюсь. Я не выдержу больше…»
И тут ей показалось, что голоса стали ближе. Неужели она так далеко зашла в лес? Да, эта гора находится далеко от избушки, она это помнит. Почему она побежала именно сюда? Ее пригнал сюда страх.
Она услышала голос — совсем недалеко, и она могла различить слова:
— Хильда! Хильда, ответь во имя Господа!
«Не дай себя обмануть, — подумала она. — Он снова пытается настигнуть тебя, на сей раз с помощью хитрости!»
Но тут она услышала сразу два голоса — они были еще ближе. Возможно, это был ее единственный шанс: если они ищут ее, то в случае ее молчания они будут считать это место осмотренным.
— Я здесь, — всхлипнула она, и ее голос, приглушенный скалой, прозвучал еле слышно. Она крикнула снова: — Помогите! Я здесь!
Слезы страха и отчаяния лились по ее щекам. Но те люди ее не слышали.
— Хильда! — крикнул кто-то. — Я услышал ее! Она здесь!
Ему ответили другие голоса, послышались торопливые шаги. Хильда почувствовала, что вот-вот потеряет сознание — так велико было нервное напряжение. Но она не осмеливалась надеяться, что…
— Где она?
Это был голос Калеба.
— Я не знаю, — торопливо ответил другой голос, — но она где-то поблизости, я слышал ее голос совершенно отчетливо.
— Я тоже, — сказал другой. — Могу поклясться, она кричала: «Помогите, я здесь!»
— Хильда, — своим мощным голосом крикнул Калеб.
Ее всю трясло, это была нервная реакция, все тело ее покрылось холодным потом. «Вот сейчас я потеряю сознание… — подумала она, — и они не узнают, где я…»
— Я здесь, — произнесла она негромко, — я здесь…
Она замерла, прислушиваясь к приближающимся шагам.
