Она кивнула и повернулась к нему, все еще не отрывая от лица ладоней.
— Ты можешь быть спокойна, он больше не придет, — сказал Маттиас. В его приветливых словах слышался смех, и она поняла, что он смеется вместе с ней над неудачливым Йеспером. — Но на всякий случай закрой изнутри дверь на ключ!
— Хорошо. Спасибо, — прошептала она.
— Ну и денек у тебя выдался, дружок, — мягко сказал он и вышел.
Лежа в постели, она чувствовала во всем теле дрожь. Она думала не о Йеспере — он был отвратителен и вместе с тем смешон: мужчина во всей своей простоте. До этого Хильда никогда не видела мужской член. Ее руки осторожно дотронулись до того места, к которому она до этого сознательно не прикасалась. Почувствовав пульсирующее тепло, она испугалась и в страхе отдернула руку.
Но дрожь не проходила. Она думала о другом мужчине — думала о том, что он устроен так же, как и простофиля Йеспер. Ее руки стыдливо потянулись назад, и она уже не смогла оторвать их. Со страхом и блаженной улыбкой на лице она делала то, чего желало ее тело.
На следующее утро она оделась и, сгорая от стыда, направилась в жилую часть дома.
В дверях ее встретил Маттиас, радостный и приветливый, как обычно. Ей показалось, что он догадывается обо всем, и она стыдливо опустила глаза, а во время завтрака отвечала невпопад.
Но, видя, что все вокруг заняты своими делами, она снова почувствовала душевное равновесие. Она украдкой посматривала в сторону Липовой аллеи, но Андреаса не было видно. Она заметила, что его карета не вернулась накануне вечером из Элистранда. Калеб и Габриэлла обещали послать за ней, как только будет обустроена ее комната.
О, как все были здесь добры к ней! И она жила по соседству с ними, отрезанная от человеческого общества пеленой бесконечно серых дней, наедине со злобным нытиком. И все ее попытки установить контакт с другими людьми до сих пор заканчивались горестным поражением.
Она даже не мечтала попасть в такие недосягаемые для нее места, как Линде-аллее и Гростенсхольм.
После обеда она отправилась в свою лесную избушку. Она шла к гробу отца с камнем на сердце.
Андреас ходил как во сне. Забыты были мертвецы, оборотень, повешенный Ночной человек.
Он чересчур долго пробыл перед этим в Элистранде, но это был его судьбоносный день. До этого говоривший с Эли тоном дяди, он теперь уделял ей столько внимания, что Калеб удивленно поднимал брови и прикидывал в уме, сколько он сможет дать приданого.
Андреас же краснел и делал вид, что ничего не происходит.
Но он был так счастлив, так счастлив!
Шестнадцать лет… Он могла теперь выйти замуж. И это было хорошо, что муж значительно старше ее — в данном случае, на одиннадцать лет: она могла опереться на его жизненный опыт.
Габриэлла была изумлена, но, будучи хорошо воспитанной, не проронила ни слова.
Сама же Эли радовалась, что он ею так интересуется. Она с восторгом рассказывала ему о своем теленке, и ему пришлось пойти с ней в хлев и посмотреть на него. В хлеве он случайно обнял ее за плечи, и они вместе восхищались теленком.
Эли была прелестной девушкой, нежной, женственной, обходительной. Почему он не замечал этого раньше? Впрочем, раньше это и не бросалось в глаза: лишь нынешним летом из бутона распустился цветок.
Он относился к ней бережно. Она ничего еще не знала о половой жизни, не понимала, чем продиктован его интерес к ней. Ей требовалось время, чтобы проснуться. Он должен был дать ей чувство уверенности, дать ей возможность изучить его самого — чтобы в один прекрасный день она увидела в нем мужчину.
Конечно, он мог бы пойти к Калебу и Габриэлле и формально попросить ее руки, а затем жениться на ней. Но в роду Людей Льда никогда так не поступали. Они всегда заключали браки по любви. Исключением был Таральд, женившийся на Ирье из чисто практических соображений, — но и здесь очень скоро загорелась любовь. Ведь Ирья несла в себе столько доброты, тепла и любви. «Все должно быть естественным», — решил Андреас. Ему было известно также, что сестра его деда, Лив, состояла в ужасно несчастливом браке, когда была еще очень молодой, до того, как вышла замуж за своего любимого Дага. Но он мало что знал об этом несчастливом браке. Насколько он понимал, тот человек так хотел жениться на Лив, что буквально ходил за ней по пятам. С ее же стороны это вряд ли было любовью. Нет, Людям Льда следовало прислушиваться к тому, что говорило их сердце.
