— Может быть, зверь оказался запертым?
— Возможно, — рассеянно произнесла она.
— А фрекен в самом деле слышала это?
— Совершенно отчетливо!
Он сердито произнес что-то, не глядя на нее, что-то по поводу того, что в глухих местах чуткое эхо.
Тем не менее, он взял с повозки, на которой стоял гроб, толстую палку.
— Надо посмотреть, что там. Может быть, фрекен возьмет вторую палку?
Она взяла.
Он держался от нее на расстоянии: как-никак она была дочерью палача. Но его прислали сюда по делу, так что ему приходилось терпеть ее присутствие.
— Снизу он не мог пройти, — проворчал он, — посмотрим, что там наверху.
Они подошли к ступеням, ведущим в амбар. Хильда дрожала, как осиновый лист.
— Где, по мнению фрекен, он может быть? Какие это были звуки?
— Это… было шуршанье, сопенье, чавканье, хрюканье.
— Может быть, это житель норы?
— Возможно, это барсук, но, судя по звукам, зверь был гораздо крупнее и намного тяжелее.
— Гм, — произнес он. — Медведи в нашем округе не водятся вот уже сто лет, так что это явно не бурый.
Она обратила внимание на то, что он употребляет по отношению к животным своеобразные слова вместо обычных названий — и это .весьма озадачило ее.
Она широко распахнула дверь амбара. Мертвец лежал на прежнем месте, закрытый покрывалом.
— Где это было?
— Там, возле лестницы, — указала она. — Мне показалось, что он хочет выбраться наверх.
— Да, теперь я вижу, что в амбаре его нет. Стало быть, он внизу.
Они говорили тихо, почти шепотом.
Крепко ухватив палку, могильщик осторожно опустил ее на ступени. Убедившись в том, что в амбаре никто не прячется, Хильда с опаской последовала за ним, готовая в любой момент метнуться назад. Он остановился на нижней ступени.
— Я вижу, у тебя тут полный порядок.
Он сказал это таким тоном, словно не ожидал этого от дочери палача. Хильда знала, что с того места, где он сейчас стоял, был виден весь хлев.
— Нет, здесь ничего нет.
— Но я уверена, что…
Могильщик повернулся к стене, что была возле лестницы. В одном месте, возле стропил, отвалилась каменная плита — и он принялся выдергивать что-то из-под этой плиты.
Это оказался клок шерсти.
— Здесь так темно, — пробормотал он, — но мне кажется, что это волчья шерсть… И так высоко над землей, на высоте человеческого роста! Никогда в жизни не видел такого большого…
Он испуганно уставился на нее.
— В деревне ходят слухи о… об одном… Фрекен случайно не ждет ребенка?
— Ребенка? В каком смысле? О, нет, нет! — ответила она, глубоко задетая и возмущенная его подозрениями.
— Простите! Но фрекен, наверное, знает, что кто-то охотится на беременных женщин. О, Господи, — пробормотал он, швырнув в сторону обрывок шкуры, словно в руке у него был огонь, — и вынул нож. — Закаленная сталь, — шепнул он ей и воткнул нож в обрывок шкуры. Потом бросил взгляд на дверь хлева. — Нет ничего удивительного в том, что дверь заперта! Эти чудовища открывают и закрывают все двери. Ну, пошли, закончим дела!
Хильда оказалась храбрее, чем сама думала. Она незаметно подняла клочок шкуры и спрятала его в карман платья.
С непочтительной поспешностью он с ее помощью втащил гроб вверх по ступеням амбара.
— У нас на кладбище не хватает носильщиков, — пробормотал он, — так что нам самим придется нести его.
Хильда только кивнула. Она и не ждала помощи от жителей деревни. Наоборот, она опасалась, что они в штыки воспримут ее появление.
Она старалась не смотреть на труп отца, но все же заметила, что на нем длинная белая рубаха, а руки сложены на груди.
Ей пришлось напрячь все свои силы, нести было неудобно, потому что это был грубо сколоченный гроб, и она все время пыталась отвести взгляд в сторону, чтобы не видеть его лицо. И когда крышка была закрыта, она с облегчением вздохнула.
Без всяких церемоний Юля Ночного человека погрузили на повозку. И он отправился с родного двора в свой последний путь.
Пасмурным вечером Маттиас стоял у окна и смотрел на дорогу. Вот что-то показалось внизу.
— Нет, так дело не пойдет! — воскликнул он.
— Что такое, мой друг? — рассеянно произнесла Ирья.
— Посмотри, мама!
Она подошла к окну. Таральд и Лив последовали за ней.
