– Ха, смотрите, вот он, знак! – вскричал епископ Ринек. – Ему противна кровь Господа нашего! Окропите его святой водой, и он утратит свою силу! Говорят, это верное средство против ведьм.
Теперь, похоже, растерялся и Шёнборн.
– Действительно, ничего подобного мне видеть еще не приходилось, – пробормотал он. – Может, нам и вправду попробовать святую воду…
– Глупости, – сказал Самуил так тихо, чтобы никто из епископов его не услышал, но потом хмуро взглянул на Симона. – Должен признаться, это странно, – заметил он тихо. – Как я и рассказывал, он еще вчера отвергал всякую жидкость.
– Всякую жидкость. Действительно… – Симон задумчиво кивнул. – Я тоже не думаю, что он стал дергаться от крови нашего Спасителя. Взгляните сами…
Он огляделся, нашел уцелевшую кружку, в которой еще оставалось немного пива, взял ее и приблизился к больному. Харзее снова начал корчиться и извиваться. Через некоторое время Симон отставил кружку и обратился к потрясенным сановникам:
– Насколько мне известно, пиво в святом причастии еще ни разу не применяли. Поэтому я полагаю, что на любую жидкость викарий будет реагировать одинаково. – Симон тонко улыбнулся. – Даже яблочный сок, скорее всего, вызовет у него судороги.
– Но почему? – Иоганн Шёнборн встряхнул головой. – Для меня все это загадка.
Он вдруг повернулся и строго взглянул на Самуила:
– Вы говорили перед представлением, что у вас есть кое-какие предположения относительно этого оборотня. Думаю, теперь самое время объясниться, дорогой доктор.
Самуил глубоко вздохнул.
– Ну, в общем… – начал он неуверенно. – Некоторые, э… записи указывают на то, что…
В этот миг раздался оглушительный грохот, и во дворе поднялись испуганные крики. Епископ Филипп фон Ринек упал на колени и сложил руки в молитве.
– Пресвятая дева Мария! – запричитал он. – Вот вы и прогневали небеса своими еретическими речами. Не будет конца этому безумию!
* * *
Этой ночью еще три стражника в Старом дворе пережили худший в своей жизни кошмар.
Снаружи было сыро и холодно, поэтому стражники решили скоротать смену в сторожке за игрой в кости. Капитан был сейчас в Гейерсвёрте. Его помощник тоже получил приказ охранять епископский замок. Так кто им запрещал сыграть партию-другую и пропустить заслуженную кружечку пива?
– За здоровье толстяка Йонаса и нашего салаги, что морозят сейчас задницы перед воротами! – сказал один из них с ухмылкой и поднял свою кружку. Это был рыжий Йозеф, которому и удалось раздобыть маленький бочонок крепкого и ароматного пива. – Брр, в любом случае не хотел бы я в такую ночь сторожить на площади…
– Так ты думаешь, там и впрямь бродит оборотень? – спросил боязливо второй стражник, бледный тучный парень с бегающими глазками.
– Ха, а ты уж и в штаны наложил, Эберхарт, а? – спросил со смехом Йозеф и вытер пену со рта. – Забыл, что ли? Оборотень за решеткой и никого больше не укусит! – Он понизил голос: – Только между нами. По мне, так парень в часовне никакой не оборотень. Вы посмотрите на этого беднягу! Плачет без конца и молится всем святым. И это называется оборотень? Чтоб мне провалиться, если…
В дверь вдруг постучали, и стражник замолчал.
– Проклятье, неужели капитан решил нагрянуть? – проворчал старый Манфред, оставленный за старшего.
Манфред прошел Большую войну и успел повидать немало извергов. Служба у капитана Лебрехта была очень даже терпимой, но и такая вот проверка никого не удивила бы. А потом еще этот особый отряд, отправить в который могли в любую минуту…
– Быстро уберите кости и бочонок! – приказал Манфред шепотом.
А сам направился к двери, отодвинул засов и осторожно приоткрыл. Дверь распахнулась под порывом ветра, но снаружи никого не было.
– Эй, кто там? – спросил Манфред во тьму. Не дождавшись ответа, он ухмыльнулся своим товарищам: – Это толстяк Йонас, видно, решил подшутить над нами. Ну, погодите, сейчас надеру ему жирную задницу… Я скоро вернусь.
Он вышел за дверь и вскоре скрылся во мраке. Некоторое время Йозеф с Эберхартом еще слышали его шаги, потом до них донесся приглушенный стук, и что-то упало на землю.
– Что… что это? – опасливо спросил Эберхарт.
